21/09/2010
0Лесник Владимир Рубайло о жизни в горах, фирменном коньяке и нелегких рабочих буднях
Вы бы могли бросить все, отказаться от большинства благ цивилизации и уйти жить в горы? Если на то у вас нет определенного внутреннего устоя, уже через неделю любой из нас взвоет от скуки и сбежит обратно в общество. А герой этой публикации — лесник Ялтинского горно-лесного природного заповедника Владимир Рубайло пошел на такой шаг осознанно. Как никто другой, он знает, как достичь высоты. Вот уже 25 лет он обособленно живет на своем кордоне «Воронцовка», расположенном на плато Ай-Петри на высоте свыше 1000 метров над уровнем моря. Мы побывали в гостях у необычного и очень общительного крымского «горца».
Детство на княжеской даче
Родился Владимир Рубайло в Ялте. Да не где-нибудь, а на бывшей даче князя Волконского. Разумеется, в первозданном виде двухэтажная усадьба просуществовала до революции. Волконский приезжал сюда только летом на отдых, сам жил в Москве. В этом доме на окраине города Володя прожил до совершеннолетия. Учился в школе, в свободное время лазил по горам. С компанией мальчишек он уже в детстве прикипел к горному лесу, пока другие сверстники нежились на морском побережье. Ребята искали партизанские пещеры, тайники, словом, как все юные пацаны жаждали приключений. Парень раздумывал о выборе профессии. Под влиянием гор видел себя геологоразведчиком, но конкурс на столь редкую профессию был слишком большим, да и профильных вузов по Союзу насчитывалось раз-два и обчелся. В итоге ушел в армию. Служил 3,5 года в Одессе, будучи назначеннным инструктором по вождению. Едва отзвучал дембельский аккорд устроился водителем в Ялтинский троллейбусный парк, которому отдал 20 лет. Буксировал на тягаче сломавшиеся троллейбусы в депо, перевозил слесарей на «техничке» и водил дежурный автобус предприятия. Пытался даже пересесть на троллейбус. В те годы отдыхающие съезжались в Ялту со всего Союза, и летом людей прибывало больше чем сейчас. Маршруток не было, и бедный «рогатый» набивался до отказа, так, что двери не могли закрыть. Постоянная привязка к проводам и типичный курортный «дурдом» вольному казаку быстро стали в тягость, и Рубайло понял: это не его. Вышел ветераном труда троллейбусного парка и стоя первым на очереди получил заслуженную квартиру. Стал вопрос: что дальше?
— Хоть я и шофер-профессионал, баранка за два десятка лет меня порядком утомила. Мог уйти в таксисты, которые тогда считались шоферской элитой. Весьма прибыльная работа, на весь город был один таксомоторный парк, от заказов не успевали отбиваться. Мог зарабатывать по 500-700 рублей в месяц, а ушел на 85. Для примера: в те времена двухкомнатная кооперативная квартира стоила 2500 рубчиков — признается Владимир Емельянович.
Далеко-далеко в горах…
Душа тяготела к природе, и Рубайло подался в лесники. Это сегодня, к сожалению, люди неохотно идут в лесное хозяйство на малую зарплату, а в 1985-м году за него перед руководством заповедника даже слово молвил давний друг, председатель Массандровского поссовета и секретарь местной партячейки Анатолий Пархоменко.
В общем, нового сотрудника приняли и отправили на самый дальний кордон. Поначалу помещение мало походило на жилье, потому Владимир перебрался сюда лишь после ремонта. Завел хозяйство, начал держать коров, коз, кроликов, кур. Горожанин, никогда не державший косу в руках, научился всем премудростям сельской жизни: и траву косить, и за скотиной смотреть. Даже роды у коровы принимал. Копал огород, выращивал картошку и разные овощи, делал веники, собирал травы. Так что скучать особо некогда было.
Летом тут работы всегда хватает, а вот зимой брал лыжи и спускался пешком по горным тропам до самой Ялты, носил родным сметану и молоко. Спустится, побудет пару дней и обратно на кордон. Подсобное хозяйство держал 14 лет, потом одному стало тяжело справляться.
Конечно, полностью оторваться от города, признается лесник, нельзя и сегодня: приходится мотаться, решать бытовые и личные вопросы, покупать продукты. Да и общение с людьми, как и любому нормальному человеку, жизненно необходимо. Быть в своем роде отшельником это лишь на первый взгляд романтика, на самом деле попробуй пожить в одиночестве вдали от внешнего мира без городского комфорта.
— До изобретения мобильных телефонов, раньше нас не могли и найти. Пока сами за шесть километров не придем в соседнюю военную часть с просьбой позвонить в заповедник, обо мне ни слуху, ни духу. После зимы уже начальство интересовалось, живы мы тут али нет — шутит Владимир Емельянович. — Понятие скуки вообще мне не знакомо, ведь скучают от безделья, а мне всегда есть чем заняться. Другое дело — порой находящее гнетущее чувство оторванности от общества.
Последователь Менделеева
— Столько лет находиться практически одному в горах, это ж если не свихнуться, то спиться можно точно! — намекаем мы с удивлением.
— Ну, ведь не спился же! — смеется наш собеседник. — Так, попивал для согреву. Помню, когда пришел сюда, друзья подарили мне самогонный аппарат. «Сухой закон» еще не приняли, но самогоноварение считалось вне закона. Первый год жизни на кордоне было непривычно: сижу, Бог знает где, один. Ближайший сосед-лесник жил на другом кордоне в трех с половиной километрах от меня. Я к нему пошел зимой познакомиться. Он принял меня неохотно, посмотрел так с подозрением, мол, кого там еще черт принес и даже на порог не пустил. Как потом оказалось, он в момент моего визита тоже самогон варил — с улыбкой вспоминает Рубайло первую «коллегию».
На вторую зиму решил поэкспериментировать с производством «беленькой». Первый блин вышел комом: смесь получилась с запашком. Вторая перегонка тоже не дала ожидаемого результата, а вот после третьей попытки получился добротный 90%-й спирт. Заранее насобирал молодых орехов, темную как деготь жидкость разбавил водой, бросил пахнущих трав, довел и по вкусу и цвету до состояния коньяка. Свой ликеро-водочный шедевр так и назвал «коньяком Рубайло», и даже в конце 80-х годов как-то угощал им киевское начальство, прибывшее в заповедник. Высоким гостям напиток, созданный на крымских вершинах, очень понравился.
О нарушителях, плохих и не очень
За четверть века работы Владимиру Рубайло повидал немало. С ностальгией он вспоминает, как была поставлена система выявления лесонарушений до развала СССР. Допустим, человек совершил правонарушение в лесу. Для наказания леснику достаточно было записать номер его автомобиля, и с описанием совершенного действия отдать материал в горисполком, при котором существовала специальная межведомственная комиссия. Через органы ГАИ устанавливали личность нарушителя, и затем данная комиссия отсылала предписания на место работы человека. В отношении провинившегося работника обязательно принимались меры: его автоматически лишали премии, передвигали отпуск, высчитывая сумму штрафа прямо из фонда зарплаты. После тяжелых 90-х у народа изменилось само мнение, как о лесниках, так и о прямой функции заповедника.
— Раньше слово «заповедник» что-то значило для людей. Нельзя сюда, значит нельзя. Теперь же пытаются ходить, где только вздумается, мотивируя, что лес это общенациональное достояние. Оно-то общее, да только вдруг что случись беречь и спасать лес будем только мы. Обычных людей понять можно: к морю сейчас не подойти, все пляжи платные и закрытые, заповедник же представляет собой режимную территорию и ялтинцы как бы оказались в резервации. На лето объявляется пожароопасный период, проход-проезд запрещен. Но развелось много хамов, «крутых», которые неуважительно относятся к государственной лесной охране, начинают показывать свою вседозволенность. Простых людей понимаем, по мелочам пожурим, но обычно не трогаем. А вот со злостными нарушителями боремся иначе: в конфликтных случаях вызываем оперативную бригаду нашей службы охраны природно-заповедного фонда, состоявшую из бывших спецназовцев, и подвыпившие посетители леса сразу успокаиваются. Эта группа выполняет функции по охране лесного и охотничьего фонда всего заповедника и ведет круглосуточное дежурство на плато Ай-Петри. Иногда привлекаем к охране ПЗФ сотрудников спецподразделения МВД «Беркут», и на зарвавшихся граждан это тоже производит должное впечатление.
Кто был в Крыму на плато Ай-Петри, тот знает: по-другому противостоять разросшейся крутизне здесь нельзя. И Владимиру Емельяновичу это хорошо известно. Его обход площадью 444 гектара примыкает к территории торгового комплекса и канатной дороги «Мисхор-Ай-Петри» — круглогодично посещаемого места. Данная зона занимает около 5 гектаров земли и принадлежит Ливадийскому поссовету, а за оградой уже начинается заповедник. Предприниматели из числа крымских татар настроили тут вечно дымящие шалманы, занимаются прокатом лошадей и верблюдов и ведут свой бизнес, не задумываясь о пагубных последствиях для природы. Глаз за ними нужно держать востро.
С созданием службы охраны ПЗФ поставлена на четкий контроль ситуация с пресечением браконьерства. Последний характерный случай, отмечает Владимир Емельянович, был в конце 90-х. Трое молодых ялтинцев повадились ездить в заповедник или через его территорию за свежениной. То оленя подстрелят, то кабана. Действовали браконьеры слаженно и профессионально: егеря обнаруживали лишь останки разделанных несчастных животных. Наглецам везло, и какой-то период они уходили от наказания. В ту пору не было шлагбаумов, сотрудники заповедника начали ставить на дороги системы шипов. Началась «война шипов» между нарушителями и егерями. На торчащие железные колы нарывались и те, и другие. За зарвавшимися охотниками установили профессиональную слежку, изучили схему их передвижения. Однажды бравые молодцы заскочили на проторенный маршрут, браконьеров пропустили и дали им убить оленя, поскольку необходимо было засечь их с поличным. И вот когда они под покровом ночи загруженные олениной возвращались, дорогу им перекрыл БТР с прожекторной установкой. (К операции по захвату «мясников» привлекли вооруженных десантников из Севастополя). Слепит мощный луч света — однако нарушители все равно попытались скрыться, по колесам открыли огонь, машину остановили и браконьеров арестовали. Суд назначил им тюремный срок, но по стране объявили амнистию. Так, людям с нездоровой охотничьей страстью удалось уйти от правосудия, однако урок был выучен навсегда.
Маленькая спичка — большая беда
На одном из аншлагов установленном лесниками в Ялтинском заповеднике написаны золотые слова: «Благополучие лесов — благополучие курортов». В первую очередь, главной угрозой для заповедного леса является огонь, в большинстве случае возникающий по вине человека. В этом вопросе Большая Ялта считается одним из наиболее сложных регионов. Учитывая субтропический климат, пожароопасный период здесь начинается в марте, а не в апреле, как у всех областей Крыма и Украины. Потому ялтинцам не нужно объяснять, как опасен огонь в лесу.
— Лесное пожар это большое бедствие, прежде всего для самих людей. Не станет леса — не станет жизни на Земле — уверен Владимир Емельянович, не понаслышке знающий об аппетитах огненной стихии. Он сам неоднократно тушил возгорания в начальной стадии и участвовал в тушении всех крупных лесных пожаров на территории природного заповедника.
Бушующее пламя, уничтожающее все живое на своем пути — за время существования заповедника (с 1973 года) ялтинцы действительно пережили несколько огненных катастроф. И каждая такая беда, это, без преувеличения, самая настоящая война. Так, в августе 2007 года тут было невероятно жарко. Дождь предательски забыл Большую Ялту на целых полгода. Многие слышали историю про харьковского туриста, взобравшегося на южный склон г. Ай-Петри, и застрявшего в горах. Для обозначения своего местонахождения горе-скалолаз разжег спасателям сигнальный костер… Крупнейший пожар унес сотни гектаров заповедного леса, пожарный инвентарь и служебный автомобиль. Но главной потерей стали люди: в борьбе с огнем погибли лесничий заповедника Владимир Тареев с женой Ларисой.
Владимир Рубайло до сих пор помнит зловещий танец огня на горе Иограф в августе 1998-го. На ликвидацию пожара бросили 5500 человек, 33 боевых пожарных машины, 9 бульдозеров, 8 единиц авиации. Борьба с угрожающей огненной стихией продолжалась более 10 суток. «Красный петух» охватил 100 гектаров, на 4,5 га возник верховой пожар. А с верховым огнем, когда он будто кошка взбирается по стволам деревьев и перемещается по кронам со скоростью до 60 км/час, шутки плохи.
— У нас на том пожаре группа лесников угодила в сложную ситуацию. Тогда наши ребята то ли несерьезно отнеслись, то ли что, но поехали на «москвиче» к очагу возгорания, внезапно поднялся сильный ветер и возник верховой. Они заехали в тупик, там, где дорога переросла в тропу, а обратный путь уже был отрезан пламенем. Лесников спас только каменный обрыв, куда они попрыгали и ушли вниз. «Москвич» сгорел, а вместе с ним еще одна «пожарка». На кромке скал фронт огня остановился, но мужики успели получить некоторые ожоги — рассказывает Владимир Рубайло.
Кстати, немногие знают, что на пожаре можно легко получить отравление угарным газом. А еще под воздействием температуры нередко взрываются патроны и снаряды, оставшиеся на крымской земле в наследство от Великой отечественной войны.
«Без работы в лесу я себя уже не вижу!»
Парадокс ялтинской погоды в том, что внизу может быть изнуряющее жарой лето, а в горах стоять минусовая температура и постоянная влажность. Что уж говорить про зиму на плато — она здесь суровая. В середине прошлого века на плато погибло целое отделение солдат. Они ушли в самоволку, спустились в город, а когда начали подниматься в горы, уже стемнело. Военных застала сильнейшая метель, обессиленные, они устали, заблудились и разбрелись. До утра 10 человек скончались. Прошло полвека, а природные условия здесь не изменились. Несмотря на то, что Рубайло опытный лесник, он не раз попадал в сложные ситуации, из которых, казалось бы, уже не выбраться. При страшной непогоде, бросая лыжи, Рубайло пешком долго блуждал по пересеченной местности в поисках кордона. К счастью, Бог миловал.
Из беседы со стражем леса мы сделали вывод: по жизни он занимается только тем делом, к которому лежит душа. В свободное от основных обязанностей время Владимир Рубайло увлекается сбором грибов и лекарственных трав. Так и душа радуется, и копейка дополнительная перепадает — на 800 гривен зарплаты сегодня прожить невозможно. Грибы кормят в буквальном смысле. Разбирается в лекарственных травах, имея кучу литературы по народной медицине, а вот собственной оздоровительной системы пока не придумал, называя себя сапожником без сапог.
Несмотря на пенсионный возраст, Владимир Рубайло постоянно находится в движении, так как знает: застой к хорошему не приводит. А без работы в родном лесу он себя уже не видит.
Фото автора
Опубликовано с сокращениями
в газете «Природа и общество»,
№ 3, сентябрь 2010 г.
