Светлана Исаченко о лесных проблемах на примере Буковины (ретро)

Публикую, в том числе в качестве извинения 🙂 , несколько статей Светланы  периода  до первого пришествия Первого Пришельца (2004-2006).  Думаю прочитать будет полезно и интересно не только Сэнсэю (“динозавр” ВИ не зря недавно называл Светлану одним из лучших журналистов отрасли. Єта оценка заслужена годами )…, но и очень многим, включая  охотоведа с его пресс-службами (на вашей пятой  швейной фабрике такое вряд ли кто пошьет) , меня и   саму Светлану… Впрочем посредственностям не стоит брать с неё пример… “Лучшие  всегда опальны”…”Чем больше Гуливер даёт, тем лилипуты злее”… – это законы СИСТЕМЫ Гослесагентства, как и многих подобных ей… Куда спокойнее и выгодней  следовать проверенному жизнью  постулату: “Лижите и  воздастся вам”…  Светлана для Вас  и не только для Вас – песня…М.П.

БЛЕСК И ЩЕПКИ ЗЕЛЕНОГО ЗОЛОТА КАРПАТ

ЗН, Выпуск №17, 29 апреля-15 мая 2004

Таких лесов, как на Буковине — и по площади лесосечного фонда, и по запасам деловой древесины ценных пород, и по уникальным рекреационными угодьями, — нет больше не только в Украине, но и, как уверяют специалисты, во всей Европе. Но иметь богатые леса — полдела. Важно разумно ими распорядиться, чтобы и себя не обидеть, и потомкам оставить благоустроенные Карпаты. В свое время это сделали подданные Австро-Венгерской империи, результатами работы которых мы нынче пользуемся. А сумеем ли и мы сейчас? Это зависит от того, кто и как в тех лесах хозяйничает.

Чем дальше в лес — тем больше политики

Кто же хозяин самых богатых в стране буковинских лесов? Ответ, казалось бы, очевиден. В соответствии с Законом «О собственности», леса, как и другие природные ресурсы, де-юре принадлежат народу Украины. Впрочем, Лесной кодекс расплывчатое понятие «народ» конкретизирует: леса являются собственностью государства. И выстраивает иерархическую пирамиду, где в конечном итоге святая святых лесопользования — распределение лесосечного фонда — принадлежит триумвирату местных чиновников: главе облгосадминистрации и начальникам двух управлений — лесного хозяйства, с одной стороны, экологии и природных ресурсов — с другой. Если же принять во внимание, что в Черновицкой области после глобальных кадровых перестановок все они сегодня являются членами СДПУ(о), вопрос, в чьих руках оказались ни много ни мало 19 млн. кубометров спелых и переспелых ценных лесных пород, де-факто переходит в плоскость интересов отдельно взятой партии.

О том, чем все может завершиться, если партийно-коммерческие аппетиты одерживают верх над экономической целесообразностью и экологическим рационализмом, свидетельствует печальный опыт соседних областей Карпатского региона с их облысевшими от сплошных рубок горами, изуродованными эрозионными процессами горными склонами, варварски разбитыми от трелёвки дорогами и, как следствие, несколькими катастрофическими наводнениями.

Хотя… Новый начальник управления лесного хозяйства Черновицкой облгосадминистрации Андрей Вовчок, отныне руководящий ведущей отраслью края, уверяет, что не будет смешивать в своей работе партийные дела с лесными. По крайней мере, ничего похожего на резонансный прошлогодний скандал, когда бывший главный лесничий области выступил против бывшего губернатора, а тот в свою очередь публично обвинил его в попытке дать должностным лицам из администрации Президента взятку в полмиллиона долларов за возможность занять губернаторское кресло, повториться уже не сможет. Не позволит партийная субординация. Между тем, господин Вовчок все же признает, что сегодня лес — это прежде всего большая политика.

А политика, как известно, является продолжением экономики. Разработка отведенных Кабмином под промышленную вырубку лесных площадей продолжается полным ходом. Заявок от желающих валить лес, перерабатывать его и продавать было множество. Но в нынешнем году распоряжением черновицкого губернатора Михаила Романива к буковинским лесосекам допущены только постоянные лесопользователи — местные гослесхозы.

На первый взгляд решение мудрое и даже гуманное. Как свидетельствует печальный опыт прежних лет, ни один временный лесопользователь не уважал лес, пытался урвать лишь промышленный ассортимент древесины, оставляя после себя на лесосеке ужасный беспорядок. Далеко не всегда за рубку брались специалисты, имеющие необходимую технику. Лесосеки «на пне» отдавались на бартерных принципах учителям, футболистам и танцорам, а те продавали их потом случайным лесорубам-любителям и так выживали на вырученные деньги в условиях жесткого бюджетного дефицита.

Наведение порядка на захламленных частниками лесосеках ложится на плечи и карманы государственной лесоустроительной службы, и без того бедной и обремененной заботами, чтобы тратить время и деньги на уборку после бизнесменов. Действенных рычагов, чтобы призвать их к порядку, нет (по крайней мере, так утверждают лесоводы), и все безобразие повторяется из года в год, причиняя лесу огромный вред. Ко всему, даже мизерную попенную плату от акционерных и частных структур до сих пор приходится выбивать через суды. О строительстве этими структурами лесных дорог, укреплений, восстановлении насаждений нечего и говорить. (Между прочим, в Карпатском регионе плата за специальное использование лесных ресурсов составляет в среднем 7 грн. за кубический метр, а объем затрат, которые несет государство на создание одного кубометра древостоев, — 30 грн. В сущности, все эти годы частные и получастные фирмы, рубившие карпатский лес, брали его «на пне» почти даром. И только сейчас в президентском указе о дополнительных мерах по лесному хозяйству поднимается вопрос о повышении величины сбора.)

Казалось бы, совершенно справедливо отдать лесосеки гослесхозам. Тем более что именно такое распределение лесосечного фонда уже несколько лет предусмотрено отдельным постановлением Кабмина. (Почему оно до сих пор не выполнялось — вопрос риторический.) Однако ни Кабинет министров, ни Черновицкая облгосадминистрация, щедро наделяя гослесхозы огромными объемами работ, не уточнили, как с ними справиться. Ясно одно: буковинские гослесхозы со своей устаревшей, изношенной на 70% техникой не в состоянии вырубить и заготовить 600 тыс. кубических метров древесины. Видимо, часть лесозаготовок все же придется снова отдать временным лесопользователям за попенную плату, которая на несколько порядков ниже минимальных цен на свежесрубленную древесину.

Но ключевой вопрос даже не в этом. Государство, распоряжаясь народным достоянием, не уточнило главного: кто будет реализовывать древесину и по каким ценам. Кстати, как отмечает Счетная палата в результатах аудита эффективности управления лесными ресурсами Карпатского региона, если бы государство силами гослесхозов заготовляло и продавало по рыночным ценам древесину в объемах, в которых ее заготовляют коммерческие структуры, то бюджет сразу же получил бы дополнительно более 50 млн. гривен, а при экспорте древесины — все 100 млн. Иными словами, те, кто лоббирует интересы лесных коммерсантов, причиняют государству убытки в особо крупных размерах. Причем абсолютно безнаказанно.

Рубить лес — дело неблагодарное и вовсе не такое уж прибыльное, если нет прямого выхода на рынок лесоматериалов. Намного выгоднее спекулировать им. Поэтому, если посмотреть, как говорится, в корень проблемы, нынешние прожекты Черновицкой облгосадминистрации поражают именно деловой хваткой. Похоже, процесс пойдет по давно знакомому гуцулам принципу, который звучит так: «Ваши горы и леса — наши гири и веса». Лесосеки будут разрабатывать руками гослесхозов (а это довольно трудоемкое и дорогое удовольствие), потом деловую древесину коммерсанты будут скупать за бесценок по существующим государственным ценам и затем продавать уже по европейским.

Во всяком случае, сейчас за такую схему «разделения труда» в буковинских лесах ведется «кабинетная» война между несколькими частными фирмами, которые контролируют в стране рынок ценной и дешевой карпатской древесины и за которыми стоят две разные политические силы (аграрии и эсдеки) и представители двух государственных структур (Верховной Рады и администрации Президента). Еще до недавнего времени их сферы интересов не пересекались. Каждый играл на своем поле, точнее — в своем лесу. Урегулировать ситуацию пытался председатель Госкомлесхоза Николай Колисниченко во время своего неофициального визита в Черновцы. Но территория прибыльного бизнеса до сих пор остается неразделенной.

Нищие посреди сокровищ

Между тем буковинские гослесхозы пилят лес, свозя его на нижние склады, откуда будут продавать коммерсантам-перекупщикам. Последние же будут устанавливать выгодную им цену и присваивать львиную долю денежных потоков с рынка карпатской древесины. Иного выбора нет, поскольку в стране не существует цивилизованной лесной биржи, где владелец сырья — гослесхоз — непосредственно договаривается с товаропроизводителем (хорошо, если зарубежным), который это сырье перерабатывает. Казалось бы, в аукционной продаже заготовленной государственными хозяйствами древесины, прежде всего ценных пород и особенно идущих на экспорт, в первую очередь должно быть заинтересовано именно государство, которое постоянно плачет над полупустой казной. Однако прозрачные рыночные технологии, которые могли бы пополнить бюджет, не урегулированы и работают в лесной отрасли очень вяло на радость всяким ловким дельцам и стоящим за ними должностным лицам.

К сожалению, сегодня государство, являющееся собственником лесов, практически не заботится о развитии гослесхозов — своих основных отраслевых структур. Мало того, что они создавались фактически на голом месте, благодаря так называемому реформированию отрасли, когда в 1995-м были приватизированы объекты лесопереработки и деревообработки. Причем, что очень интересно, вопреки президентскому указу, гослесхозам так и не было передано все имущество, предназначенное для ведения лесного хозяйства. (Вообще складывается впечатление, что в лесной отрасли страны все делается вопреки указам, постановлениям и законам.) К примеру, деревообрабатывающее производство в Берегометском государственном лесоохотничьем хозяйстве начиналось пять лет назад (уже после реформы) со старенькой лесопильной рамы и двух ручных станков кустарного производства, установленных в старом помещении колхозной мастерской.

Возникает парадокс: работая со стратегически важным сырьем, которое во всем мире ценится очень дорого, выращивая и перерабатывая его, да еще и по полной программе уплачивая при этом налоги, гослесхозы не заработали даже на то, чтобы обновить техническую базу и достойно конкурировать с хорошо оборудованными частными фирмами, которые прекрасно себя чувствуют на мизерном (по сравнению с прибылью) фиксированном налоге. Гослесхозные тракторы, лесовозы давно отработали свой срок. Даже добротную бензопилу приобрести проблема. Вся беда в том, что стоимость украинского лесосырья очень занижена. Правда, Госкомлесхоз уже опомнился и рекомендовал на 2004 год иные цены на внутреннем рынке, но поднял их всего на каких-то 15%, что никак не спасает ситуацию.

Низкие цены при отсутствии биржи для гослесхозов в частности и для отрасли в целом — настоящая гибель. Ведь хозрасчетная деятельность по продаже продукции гослесхозовских пилорам и деревообрабатывающих цехов — едва ли не единственный отраслевой источник финансирования. Иначе вообще непонятно, где брать деньги на лесоустройство: уход за лесом, его охрану, санитарные рубки, посадка и выращивание молодняка. Государство финансирует эти работы, во всяком случае, в Черновицкой области, всего на 26% от потребности, а лес ежедневно требует стопроцентной отдачи. Поэтому, как правильно говорят лесоводы, ратовать сегодня за отделение лесного хозяйства от лесной промышленности и запрещать гослесхозам рубить и перерабатывать лес может лишь тот, кто хочет вообще похоронить лесную отрасль.

В то же время все согласны, что в идеале, образно говоря, мухи должны быть отдельно от котлет. Поскольку при нынешнем раскладе промышленно-спекулятивный кураж всецело охватил лесничих. Из лесоводов они превратились в лесозаготовителей и уже не желают заниматься такими исконными и когда-то очень прибыльными работами, как медосбор с лесхозных пасек, заготовка грибов, ягод, лесных целебных трав и древесных соков. Да и государство своей политикой отбивает к этому всякую охоту, обложив традиционные промыслы большими налогами и неслыханно дорогими лицензиями, приобрести которые по карману лишь зарубежным бизнесменам. Поэтому неудивительно, что, например, экологически чистые, очень вкусные и питательные белые грибы из буковинских лесов массово вывозятся за рубеж итальянцами, а местные магазины заполонили дорогие импортные шампиньоны…

Кони вместо тракторов

При мизерном бюджетном финансировании в большую проблему превращается для Черновицкой области выполнение принятого несколько лет назад Закона «О моратории на проведение сплошных рубок на горных склонах в пихтово-буковых лесах Карпатского региона». В соответствии с ним в Карпатах уже в следующем году не должно остаться ни одного гусеничного трактора (сейчас это основная базовая машина лесозаготовок), а только легкие колесные, которые не уничтожают природный подрост и горный материнский грунт. (По подсчетам ученых, с каждым кубическим метром древесины за тракторными гусеницами безвозвратно исчезает с горных склонов полтора кубометра легкого грунта.) А еще по этому закону необходимо срочно привести в порядок лесные дороги, находящиеся сейчас в Черновицкой области в жутком состоянии. Трелёвка древесины, особенно на крутых склонах, должна осуществляться с помощью гужевого транспорта и специальных канатно-воздушных установок. Это сохранит при лесозаготовке уникальную природу Карпат.

Чтобы выполнить все требования закона, области нужно вложить в техническую модернизацию своей лесной отрасли 78 млн. гривен, а это нереально. Разумеется, ответственность за невыполнение должна лечь, прежде всего, на партию, которая взялась хозяйствовать в буковинских лесах. Перспектива невеселая, особенно в год большой избирательной гонки.

Станут ли буковинские Карпаты маньчжурскими сопками?

…На первой своей пресс-конференции в ранге государственного служащего не так давно назначенный начальник главного управления экономики облгосадминистрации Михаил Гайничеру во всеуслышанье заявил, что при нынешнем лесоустройстве буковинские Карпаты вскоре превратятся в маньчжурские сопки, а древесину придется завозить из-за границы. Чем весьма удивил отраслевых специалистов, заронив у них сомнение в том, ознакомлен ли главный экономист области должным образом с положением ведущей отрасли края. Превращение в сопки Карпатам не угрожает, авторитетно заявляют они. Более того, значительные лесные площади необходимо срочно отдать под промышленную заготовку — древесина теряет, а кое-где уже безвозвратно утратила свою ценность и годится лишь на дрова.

Хвойные еловые леса на больших территориях буковинских гор сохнут, болеют. Дело в том, что в послевоенное время были вырублены на восстановление народного хозяйства огромные природные массивы дуба и бука. Вместо основных природных древостоев на их месте посадили не характерную для этих широт сплошную ель, чтобы максимально быстро залесить опустошенные горные склоны. В результате верхняя граница карпатского леса альпийского и субальпийского поясов снизилась на двести метров над уровнем моря, что, в свою очередь, негативно отразилось на всей карпатской экосистеме.

Ко всему, на засаженных молодым лесом горных долинах решили выпасать многотысячные отары. Овцы разнесли по горам так называемую корневую губку — болезнь деревьев, подтачивающую ствол. За ошибки полувековой давности приходится расплачиваться сегодня. Рубить полусгнившие ели — дело, естественно, экономически невыгодное. Но экологически необходимое.

На Буковине до сих пор сохранялась австрийско-немецкая школа лесоустройства, предполагающая равномерно-постепенные рубки, целесообразность которых была обоснована еще в конце XVIII века и доказана на практике всей дальнейшей историей. Сегодня в отрасли почти 70% от общей площади рубок главного пользования ведется именно таким методом, тогда как, например, в Закарпатье — всего 4%, на Франковщине — 16. Именно благодаря этому Черновицкая область имеет уникальные во всех отношениях леса. И… в то же время остается дотационной, с довольно неприбыльной экономикой.

Откуда дровишки?

Мало того, что древесина на внутреннем рынке довольно дешевая. С юридическим сопровождением (комар носа не подточит) все обставлено таким образом, чтобы денежные потоки от лесопереработки шли мимо государственной казны. Во всяком случае, только так можно объяснить, почему в 1992 году была ликвидирована Государственная лесная инспекция, которая в советские времена имела разветвленную структуру с прямым подчинением центральным органам отраслевого управления. Инспекция предупреждала самовольные рубки или сокрытие самими же лесниками краж леса. Как и вывоз леса-кругляка, а то и изделий первичной обработки древесины за пределы области с поддельной документацией.

Когда год назад тогдашний начальник областного управления лесного хозяйства Владимир Дарчук своим личным приказом, не ожидая указаний свыше, восстановил на собственный страх и риск ведомственный контроль, бывшие инспекторы, которые помнили еще брежневско-андроповские порядки, за головы схватились, увидев результаты проверок. При этом они не стояли ночью на удаленных горных дорогах (это делали их молодые коллеги) и не останавливали фуры с лесом, ехавшие с фальшивыми накладными в сопровождении нескольких крутых джипов. По представлению возрожденной из пепла государственной лесной инспекции в области было возбуждено восемь уголовных дел, изъято незаконной продукции на 25 тысяч гривен.

Но на каждой лесосеке инспектора или милиционера не поставишь. Куда эффективнее было бы ввести, наконец, экономические рычаги предотвращения правонарушений в отрасли (между прочим, как утверждают сотрудники черновицких правоохранительных органов, именно она в области является наиболее коррумпированной). Однако в Госкомлесхозе никак не завершатся дискуссии об обязательном наличии сертификата, который подтверждал бы законное происхождение древесины и право ее экспортировать. Огромные убытки несет государство от того, что промышленная переработка леса законодательно не отделена от мелкой, и предприниматели, занимающиеся обеими разновидностями бизнеса, имеют право быть на едином налоге. Это привело к тому, что как грибы после дождя в лесу появились частные пилорамы и деревообрабатывающие мини-цеха. В некоторых буковинских селах их сейчас по два-три десятка. Там и сбывают древесину от самовольных рубок: никто не требует от частников документов о ее происхождении, к тому же проверить такое малое предприятие органам государственного контроля практически невозможно. Хотя, с другой стороны, любопытно было бы услышать от милиции и налоговиков, каким образом из 600 пилорам, действующих в области, лишь десять процентов имеют лицензии…

Многие проблемы возникают из-за того, что на сегодня над лесами нет единого хозяина. Они ведомственно разделены между несколькими министерствами и комитетами — обороны, транспорта, аграрной политики, лесного хозяйства. Именно в лесах АПК, как свидетельствуют проверки буковинских инспекторов, наибольшее количество правонарушений, особенно по самовольным рубкам. К тому же ухаживают за этими лесами кое-как, они жутко запущены. Вот и получается, что с зеленого золота Карпат больше щепок, чем блеска.

https://zn.ua/ECONOMICS/blesk_i_schepki_zelenogo_zolota_karpat.html

Лесозавал

ЗН, Выпуск №45, 5 ноября-12 ноября, 2004

До недавнего времени при въезде в Сторожинецкий район области, богатый лесами, можно было видеть установленный еще во времена хрущевской оттепели стенд с несколько странным, как на сегодня, призывом: «Любите лес, как любил его Владимир Ильич Ленин».

Впрочем, даже история КПСС умалчивает, как именно любил лес вождь мирового пролетариата. Однако, анализируя нынешнюю ситуацию в украинском, в том числе и буковинском, лесу, можно с уверенностью сказать, что наши государственные и по совместительству партийные вожди всех уровней и рангов любят его не менее страстно и самозабвенно, успешно продолжая в лесной отрасли любимое ленинское дело — экспроприацию богатств экспроприированных органами государственной власти лесов у их конституционного владельца — украинского народа.

Год назад новая команда Черновицкой облгосадминистрации под руководством губернатора Михаила Романива, определяя стратегию и тактику своей деятельности, провозгласила основным и определяющим для экономики Буковины развитие туризма и лесопереработки. Поскольку именно эти, естественно вписывающиеся в буковинский ландшафт, виды предпринимательства могут обеспечить и весомые поступления в бюджеты, и столь необходимые рабочие места. И действительно, туризм начал примитивно, но быстро развиваться. Исключительно за счет частного капитала. От власти только и требовалось не мешать процессу, торжественно перерезать ленточки новейших аквапарков, конных школ и успевать вносить их появление в свой актив.

А вот с официальной лесопереработкой как-то не сложилось. Хотя Черновицкая область является одним из немногих регионов страны, где лесная отрасль носит промышленный характер и обладает очень большим, природным запасом ликвидной древесины ценных пород, развитой сетью предприятий. К тому же рядом граница с прямым выходом на европейские автобаны, что делает особенно привлекательным всегда сверхприбыльный для государственной казны экспорт лесоматериалов и изделий из них.

Короче говоря, Буковина должна была бы богатеть на своих лесах. Но создается впечатление, что лесная отрасль вместо развития вообще исчезла из структуры областной экономики.

О ней нигде ничего не слышно. Ни в отчетах облгосадминистрации о социально-экономическом положении области и выполнении бюджета, из которых обычно можно узнать, сколько кубометров воды ежесуточно теряют из-за дырявых труб облкоммунхоза и почему на базарах подорожали яйца. Ни на сессиях облсовета, по непонятным причинам оставившего без какого-либо контроля некоторые свои решения об упорядочении использования лесов области и даже выполнение принятой еще в 2001 году областной программы развития лесного хозяйства. Программа эта, между прочим, приказала долго жить вместе с рядом деревообрабатывающих предприятий края, одни из которых, вместо запланированного облсоветовскими депутатами развития, обанкротились, другие — дышат на ладан.

Ни разу на коллегиях обладминистрации не рассматривалась эффективность системы управления лесной отраслью по всей ее вертикали. Или, например, деятельность так называемых постоянных лесопользователей — гослесхозов, которые от лица государства самостоятельно хозяйничают в буковинских лесах и в руках которых в этом году с подачи нового начальника областного управления лесного хозяйства Андрея Вовчка оказался едва ли не весь лесосечный фонд с практически бесплатной древесиной.

Не менее странной представляется и откровенная поддержка информационной блокады вокруг буковинского леса со стороны местных правоохранителей и многочисленных фискальных органов. Вездесущее и всевидящее черновицкое КРУ преспокойно обошло леса своим вниманием. Милиция и прокуратура, включая и природоохранную, которых никто вроде бы еще не лишал полномочий проверять соблюдение законодательства лесоводами и лесопереработчиками, вообще ведут себя довольно симптоматично: ничего не видели, ничего не слышали, ничего никому не скажем.

Однако больше всего поражает позиция налоговиков. Даже председатель Государственной налоговой администрации в Черновицкой области Иван Приймак признает, что представленная его ведомством страница печатного текста под названием «Анализ работы предприятий лесодеревообрабатывающей отрасли за первое полугодие 2003—2004 годов» на анализ не тянет. Оптимистический вывод налоговиков, что «все гослесхозы области получили прибыли», дает повод усомниться в профессиональном уровне тех, кто его сделал. Во-первых, было бы смешно, если бы в нынешних искусственно созданных тепличных условиях гослесхозы еще и сработали бы убыточно. Во-вторых, задача налоговиков — развернутая оценка в контексте поступления налогов, их увеличение и уменьшение потерь бюджета, как того требует Закон «О государственной налоговой службе Украины». Поэтому хотелось бы, например, услышать, являются ли прибыли гослесхозов максимально возможными и есть ли еще какие-то незадействованные резервы улучшения их работы и в целом лесной отрасли. Для дотационной Буковины, каждый год буквально на коленях вымаливающей у Киева финансовую помощь, эти вопросы являются жизненно важными.

— К сожалению, у нас нет для такой оценки нужных специалистов, — плачется главный налоговик области. Хотя не надо быть большим специалистом, чтобы понять: местные бюджеты ежегодно теряют немалые деньги из-за неуплаты гослесхозами налога на земли лесохозяйственного назначения, а также из-за заниженных расценок за использование лесосырьевых ресурсов.

Прежде всего это касается платы за древесину. Мало того, что таксы на лес самые низкие в мире, они еще и не привязаны к курсу доллара и не менялись в течение последних семи лет. К тому же Кабинет министров, превысив свои полномочия, вообще освободил гослесхозы от попенной платы при так называемых рубках, связанных с ведением лесного хозяйства. А от тех рубок, между прочим, гослесхозы имеют неплохие поступления деловой древесины. Даже дрова являются хорошим товаром. Сейчас, например, в Сторожинецком гослесхозе их охотно покупают за евро далеко не обделенные лесом румыны. Но самый показательный пример колоссальных бюджетных потерь, за которые никто не несет никакой ответственности, — несколько сотен гектаров усохшего ельника.

Почему так случилось — сказать трудно. Ученые-лесоводы до сих пор не пришли к единому мнению по поводу засохших елей. Большинство сходится на том, что это полувековой давности ошибка лесоводов, искусственно засадивших склоны буковинских Карпат не характерными для этих широт древостоями. В любом случае эту ошибку уже давно можно было исправить и забыть о ней. Но из-за бесхозяйственности — и не в последнюю очередь сегодняшних так называемых постоянных лесопользователей — она превратилась в экологическую катастрофу (засохший ельник стал рассадником болезней деревьев) со значительными экономическими последствиями. Но ни до убытков, ни до самих елей никому нет дела…

— Что мы возьмем с засохшего ельника — товарную древесину или дрова, будет на совести лесоводов, — заявил на недавнем областном совещании директоров гослесхозов заместитель начальника управления лесного хозяйства Валерий Кашпор. Очень удобная позиция. А главное — государственническая. Как раз в духе нынешней государственной политики в отношении леса: довести до ручки, в этом случае — до гнилого сучка, стратегически важный природный ресурс и не нести за это никакой ответственности.

Ее, ответственности, между прочим, и быть не может при нынешнем законодательстве. О чем, похоже, прекрасно осведомлено отраслевое руководство — от гослесхозов и областных управлений до Государственного комитета лесного хозяйства. Иначе не хозяйничали бы в лесу так нагло и бездарно. По сути, гослесхозы, называющие себя постоянными лесопользователями, пользуются лесом незаконно. По крайней мере, на Буковине ни один из них не обладает юридически оформленными полномочиями от районов осуществлять постоянное пользование лесными угодьями. А потому вся ответственность за то, что творится в лесах области, ложится на местные органы исполнительной власти, которые, согласно переходным положениям Земельного кодекса, являются распорядителями земель лесного фонда, а следовательно, и леса.

Для глав райгосадминистраций такой юридический расклад стал большим откровением. Все были весьма удивлены. «Это какая-то высокая философия», — сказал глава Выжницкой райгосадминистрации Василий Ткачук, в ведении которого — безграничные лесные массивы. Если бы на Буковине использование лесных земель и лесных ресурсов было не философией, а, как и положено, ежедневной практикой (заметим, в пользу местного населения), то вряд ли мы бы имели на сегодняшний день, например, полностью запущенные гослесхозами всегда прибыльные промыслы побочного лесопользования. Подобные промыслы (легальные, конечно) — неисчерпаемый источник пополнения районных бюджетов.

Другая важная проблема, которую давно должны были бы решить законные собственники лесных угодий, — без преувеличения варварское отношение к основе основ леса — его земле. Ведь разработка лесосек на горных склонах, трелевка древесины до сих пор ведется устаревшими гусеничными тракторами, которые безжалостно и, что самое страшное, необратимо уничтожают бесценный материнский грунт. Легких колесных у гослесхозов практически нет. Как посоветовал директорам гослесхозов на упоминавшемся уже совещании куратор буковинских лесов от облгосадминистрации, заместитель губернатора Евгений Луцишин, «не можете приобрести трактор — заводите лошадей». Это все, чем может помочь власть своим постоянным лесопользователям, — дружеским советом.

И тут сразу возникает другой вопрос: почему государство, устами своих высших представителей уверяющее, что только оно и никто другой может по-настоящему позаботиться о лесах, допустило к промышленной разработке лесосек технически несостоятельные предприятия, пусть даже и государственные? Ведь форма собственности не может быть определяющим фактором в решении столь важного вопроса.

Но настоящей колодой преткновения, о которую разбиваются все благие намерения навести наконец-то порядок в карпатских и в целом в украинских лесах, является отношение к основному объекту экономических отношений отрасли, главному природному ресурсу лесоводства и вместе с тем главному его продукту, который как раз и принадлежит народу и призван работать на его обогащение, — древесине. Решить эту основную проблему и могли бы местные органы власти, с четвертой вместе, если бы, отодвинув в сторону всякие корпоративные и личные интересы, решились поломать нынешнюю систему управления лесами, взлелеянную представителем государства в лесопользовании — Гослесхозом. Систему, уничтожающую леса намного более безжалостно, чем топор в загребущих руках.

В понимании украинского законодательства, лес — это совокупность всякой флоры и фауны: деревьев, кустарников, животных и даже микробов. Ведущие страны мира высказались по этому поводу иначе: лес — это прежде всего земли лесохозяйственного назначения, пригодные для выращивания древесины. Финны в своем законе о лесе вообще прямо заявили: леса должны приносить прибыль. То же сделали и шведы, законодательно признав, что управление лесами должно осуществляться таким образом, чтобы обеспечить ценный урожай древесины. Вся государственная политика направлена на эффективную промышленную эксплуатацию леса. От чего тот ничуть не страдает, даже наоборот. Государственные бюджеты — тем более.

У нас же на первом непоколебимом месте в лесных вопросах стоит экология. Общественное мнение воспринимает промышленников как губителей леса и природы, мечтая о временах, когда в девственном лесу будут прыгать белочки и зайчики, а деревья будут падать не от пилы, а от старости. Как бальзам на душу — слова председателя Комитета лесного хозяйства Украины Николая Колисниченко о том, что хотя наши леса и перезревают (а следовательно, древесина утрачивает товарную ценность), мы все равно официально используем лишь 45% их годового прироста. Пока украинскую общественность это радует, в той же Швеции с ее законодательством рубят 81% (в Италии, Швейцарии — по 84,7, Австрии — 77). Стоимость продукции и услуг лесного хозяйства в Украине доведена до каких-то 0,2—0,4% от суммарного валового продукта, а доля древесины в общем экспорте — до 1,5%.

Шведам не понять главного — двойной статистики, не отражающей теневой оборот древесины. Впрочем, украинские правоохранители его тоже, похоже, не видят, хотя по хищениям мы, наверное, далеко впереди шведов…

К сожалению, выведать статистику по лесному хозяйству Черновицкой области не удалось. Или ее нет вообще, или это большая государственная тайна, которую местным чиновникам разглашать не велено. Напрашивается еще и третий вариант: чиновников интересует вовсе не пополнение областного бюджета от лесной отрасли, а контроль и управление ее денежными потоками.

Еще свежо в памяти нашумевшее решение Черновицкого облсовета девятимесячной давности о создании специальной комиссии по упорядочению и контролю за эффективностью использования лесов в Черновицкой области. Таможни должны были осуществлять таможенное оформление лесоматериалов, вывозимых физическими лицами, только при наличии справки комиссии об их происхождении и уровне цен. Администрирование вводилось вроде бы с единственной целью — принести пользу экономике государства. Но на естественный вопрос — какой же от этого получен экономический эффект, начальник главного управления экономики облгосадминистрации, он же — руководитель комиссии Михаил Гайничеру ответил странной фразой: мол, прямого экономического эффекта нет, есть лишь экологический, ведь, например, благодаря буковинской комиссии где-то осталась расти черниговская сосна…

Складывается впечатление, что экономический аспект, в отличие от экологического, местную власть мало интересует. Председатель комиссии облсовета по вопросам экономики, финансов и бюджета Владимир Криган убежден, что в буковинских лесах, на лесоперерабатывающих и деревообрабатывающих предприятиях области дела идут отлично, и нет никакой необходимости что-то анализировать, повышать эффективность их работы, чтобы увеличить бюджетные поступления. По этому поводу комиссия ни разу не собиралась. Хотя при этом г-н Криган с сожалением признает, что мы тут, на Буковине, на самом деле нищие с дотационным на 80% бюджетом. И это при больших запасах товарной продукции мирового уровня — древесины.

Проблема хозяйственного использования лесов должна была бы волновать прежде всего облсовет во главе с его председателем Александром Смотром. Поскольку совет, в отличие от госадминистрации, не связан жестким подчинением Киеву и может, без оглядки на кого бы то ни было, заботиться о достойной жизни территориальной общины. Ведь какого бы патриота Буковины ни изображал из себя губернатор Михаил Романив, он обязан выполнять указания Кабмина, даже если они не во благо области и противоречат действующему законодательству и здравому смыслу одновременно.

Распоряжение Кабинета министров о распределении лесосечного фонда и фактически бесплатно-бесконтрольной передаче его гослесхозам для дальнейшей заготовки лесоматериалов и продаже их все теми же гослесхозами — как раз из той когорты. В свое время, между прочим, после повторного катастрофического наводнения в Закарпатье, Министерство юстиции признало подобную практику неправомерной и противоречащей рыночным основам экономики. Но монопольное управление государственными органами (прежде всего Гослесхозом) лесосечным фондом и рынком лесных материалов успешно продолжается.

Хотя, спрашивается, с какой стати Кабинет министров из года в год с упорной щедростью по сути дарит лес, а в придачу — и весь промышленный цикл деревообработки предприятиям, которые с этой почетной задачей справиться не в состоянии и довели потенциально рентабельную отрасль до огромных убытков? Например, буковинские гослесхозы под руководством областного управления лесного хозяйства дохозяйничались до того, что имеют 2 млн. грн. постоянно растущего бюджетного долга, столько же непогашенных кредитов и 3 млн. дебиторской задолженности. Все это государство, как ни странно, великодушно прощает. Даже инвестирует в это убыточное (по официальной статистике) дело немалые деньги.

Между тем сами директора гослесхозов признают, что навязанные промышленные функции являются непосильным бременем для их предприятий, основная задача которых — лесоводство. То есть уход за лесом. В частности, лесосечным фондом — его подготовкой к продаже, а не промышленной разработкой лесосек. Ею, а тем более обработкой древесины и выпуском товарной продукции должны заниматься другие субъекты предпринимательской деятельности. Как во всем цивилизованном мире. Специалисты утверждают, что введенное при социализме распределение лесосек давно нужно заменить их продажей на аукционе. Поступления в государственный бюджет увеличились бы по крайне мере в три раза.

— Мне выгоднее закрыть свои деревообрабатывающие цеха, — откровенно говорит директор Сторожинецкого гослесхоза Григорий Ротар. — Их рентабельность крайне низка, и повысить ее в нынешних условиях весьма энергозатратного и материалоемкого производства почти невозможно.

Помимо всего прочего, промышленная составляющая деятельности гослесхозов стягивает на себя едва ли не весь их материальный и кадровый потенциал. Заниматься непосредственно лесом нет уже ни времени, ни сил, ни денег. Хотя, как это ни парадоксально, производственную базу гослесхозов с заготовкой и переработкой лесосырья развивали исключительно из-за того, что государство, мол, не в состоянии финансировать в полном объеме все связанные с лесоводством затраты…

Цинизм этого преобладающего в нынешней лесной политике тезиса становится особенно выразительным, когда его озвучивают государственные чиновники. Ведь элементарные расчеты свидетельствуют: финансов, которые государство каждый год выделяет из своего бюджета (ни много ни мало — 100—130 млн. гривен), вполне достаточно для ведения лесоводства. Другое дело, что никто до сих пор не проверил, как и на что эти миллионы используются. А вот прибыли гослесхозов со всей их производственно-промышленной базой настолько низки, что некоторые буковинские директора этих предприятий просто стесняются их назвать.

Ясное дело, что 170 тыс., которые смог заработать Путильский гослесхоз на богатейшей сырьевой базе (остальные гослесхозы сработали не лучше) и при 50-процентном экспорте заготовленных им лесоматериалов, — не те деньги, ради которых нужно было объединять под одной крышей совершенно разные виды предпринимательской деятельности — лесоведение и лесопереработку. Зато эта «крыша» — идеальная возможность увести в «тень» рынок древесины с его миллионными прибылями.

Отдавая в руки коммерческих структур — гослесхозов — за копейки 470 тыс. кубометров буковинского леса «на корню», тот же Кабмин почему-то забыл сказать главное: сколько из этих кубометров должно получиться деловой древесины. Хотя годовой «урожай» лесной отрасли, в отличие от, скажем, сельского хозяйства, поддается почти точному подсчету. Как ни странно, оценкой лесосек занимается все тот же гослесхоз. А потому то, что действительно растет в лесу, и то, что показывается на бумаге лесными коммерсантами от государства, — это, как говорится, две большие разницы. И если кто-то наивно полагает, что буковинские леса — это нормальные, здоровые деревья, то, ознакомившись с официальными бумагами областного управления лесного хозяйства по сортименту древесины, он с ужасом обнаружит, что это едва ли не сплошные заброшенные чащи.

По нормативно-справочным материалам о товарной структуре древостоев, выход дров из ликвидной древесины буковинского леса не должен был бы превышать 5%. А леса-кругляка, то есть ценной древесины для дальнейшего промышленного использования, — все 70—90%. Однако по официальным отчетам Черновицкого областного управления лесного хозяйства получаем картину с точностью до наоборот. Из рубок главного пользования, то есть из самого лучшего леса, буковинские гослесхозы умудряются взять всего 35% круглых лесоматериалов и 30% дров!

Переработка древесины на производственных мощностях гослесхозов — еще одна хитрая уловка с целью дальнейшей тенизации отечественного рынка лесоматериалов. Казалось бы, при таком невероятном количестве дров и техсырья гослесхозы должны были бы прежде всего развивать у себя вторичную переработку древесины. Но они упорно стремятся заниматься углубленной переработкой, забирая в свои цеха с их примитивным оборудованием 60-х годов самый лучший сырьевой материал. Но и это им не помогает стать прибыльными.

— Только наращивание доли экспорта у гослесхозов до 60 и более процентов может помочь им существовать на хозрасчетных началах, — убежден заместитель начальника областного управления лесного хозяйства по промышленным вопросам Василий Воробчук.

Что же, на сегодняшний день объем экспорта лесоматериалов в области по сравнению с прошлым годом увеличился на треть. При этом, по данным налоговиков, быстрыми темпами за границу отправляют именно лес-кругляк. А из общего количества необработанных экспортированных лесоматериалов 90% вывозятся, как и следовало ожидать, именно гослесхозами. Сколько в этих процентах «дров», а также как рост экспорта сказывается на областном бюджете — статистика умалчивает.

Зато доподлинно известно другое. Из буковинского леса производят мебель Италия, Румыния, Израиль, а вскоре к ним присоединится еще и Китай, а вот наш товаропроизводитель оказался без нужного сырья.

— Та продукция, которую сегодня предлагают гослесхозы, нечасто удовлетворяет нас по всем параметрам, — говорит директор Черновицкого мебельного комбината Петр Луцив. — То цена не устраивает, то качество, то ассортимент.

Деревообрабатывающая отрасль в области переживает едва ли не наихудшие времена, как и мебельное производство. По сравнению с 1990 годом производство пиломатериалов сократилось вдвое, фанеры — в 20 раз, ДСП — в 10. Как это ни парадоксально, но сегодня черновицкие мебельные фирмы и фирмочки работают на румынских комплектующих.

Так кто же богатеет на буковинском лесе? В 1992 году во время Всемирного форума в Рио-де-Жанейро были утверждены международные принципы эксплуатации лесных ресурсов, гласящие: «Политика каждой страны в отношении лесов должна основываться на защите экономических прав жителей лесных территорий. Этим людям должны быть предложены такие виды экономической деятельности и владения землей, которые бы обеспечивали рациональное использование лесов, а им самим — соответствующий уровень жизни и благосостояния».

У нас же до сих пор действуют совершенно иные принципы управления лесами. В стране даже не введена статистическая отчетность об объемах производства лесных материалов, их движения по схеме: производство—экспорт—импорт—потребление.

Государство, а точнее, некая его хорошо организованная структура, через подчиненных ему субъектов предпринимательства — гослесхозы — само ухаживает за лесом, потом само у себя его покупает по мизерным, им самим установленным расценкам, само ведет заготовку лесоматериалов и определяет на них цены, опять у себя же их перекупает для так называемой углубленной переработки и потом по собственному усмотрению продает — кому хочу и за сколько хочу. Ко всему еще и само себя везде контролирует и требует миллионных бюджетных ассигнований…

https://zn.ua/author/svetlana-isachenko

Под шелест «зелени» в лесу

ЗН, Выпуск  №25, 1 июля-8 июля 2005

Вначале требование руководителя Глыбокского района Петра Панчука пересмотреть границы гослесхо…

Вначале требование руководителя Глыбокского района Петра Панчука пересмотреть границы гослесхозов, а затем громкое «продано!», прозвучавшее из уст заместителя губернатора области Виталия Усика на первых в стране торгах лесосеками, возвестили о приходе в лесную отрасль рыночных отношений. Многолетняя монополия отраслевых чиновников на лес рассыпалась, словно куча хвороста.

Вместо этого четко обозначились три отдельных предпринимательских сферы — лесоводство, лесозаготовка и деревопереработка. Каждая со своей товарной продукцией, своим рынком и неожиданно большими прибылями, ошеломившими многих. И прежде всего самих лесоводов, все это время уверявших себя и государство, что лесоводство убыточно и погибнет без бюджетных дотаций.

Впрочем, новейшие экономисты облгосадминистрации этих прибылей как раз и не заметили. А, возможно, просто сделали вид, чтобы финансовые потоки с лесосек и в дальнейшем обходили стороной государственную казну.

Собирание земель

На внутренние границы Буковины не посягали со времен Молотова—Риббентропа. Пока новый председатель Глыбокской райгосадминистрации Петр Панчук не задался вопросом: почему «чужое» предприятие — зарегистрированный в соседнем районе Сторожинецкий гослесхоз — хозяйничает на двух тысячах гектаров глыбокской земли, самовольно распоряжаясь ее лесом (третью от общей территории лесов района)? Район же от этого ничего не получает, кроме полностью разбитых лесовозами сельских дорог, которые жители Глыбокой вынуждены постоянно ремонтировать за свой счет.

Когда подняли архивы, оказалось, что единственным и весьма сомнительным документом, якобы дающим гослесхозу право вырубать деревья в расположенном аккурат на территории Глыбокского района Верхнепетровецком лесничестве, был приказ Наркомлеса от 6 мая 1944 года. При этом лесные границы, установленные еще во время господства на Буковине Габсбургов, абсолютно не совпадали с административными границами районов области. От чего дотационный на 80% Глыбокский район сегодня немало теряет на местных налогах за пользование его природными ресурсами, оседающих в Сторожинце.

Об уплате земельной ренты и речи не было, поскольку ни Сторожинецкий гослесхоз, ни Черновицкий, в состав которого, по замыслу жителей Глыбокой, должно перейти спорное лесоводство, ни любой другой до сих пор не имеют государственного акта на право пользования землями лесного фонда от их распорядителей — органов государственной власти и местного самоуправления. А это означает, что лесопользование на Буковине в целом и в Глыбокском районе в частности находится вне пределов законодательного поля, как и деятельность гослесхозов, которые, в сущности, дерзко присвоили себе звание лесопользователей, еще и почему-то постоянных. Справедливее было бы сказать — бесконтрольных. Особенно в финансово-хозяйственной деятельности.

Похоже, Петр Панчук решил нарушить давнюю традицию отношений региональных исполнительных властей с властями лесными.

— Мало того, что предпринимательская деятельность лесных хозяйств не вписывается ни в юридические, ни в административные рамки. Она еще и тормозит социально-экономическое развитие региона, вместо того, чтобы быть его основой, — утверждает г-н Панчук. — Дошло до парадокса: в нашем богатом лесом районе — проблема достать доску на строительство школы или больницы. Деревообрабатывающим предприятиям не с чем работать, и потому они вынуждены либо закрываться, либо всеми правдами и неправдами выискивать лесосырье втридорога на черном рынке. Поскольку другого нет. Всей древесиной распоряжаются гослесхозы, которым выгоднее ее экспортировать, чем заботиться о местном товаропроизводителе. А наш район мог бы процветать благодаря производству деревообрабатывающей продукции, мебели, сувениров. Помимо наполнения бюджета, это создаст новые рабочие места. Ведь сколько можно отправлять людей на заработки за рубеж? Бог дал нам красивый лес. Мы хотим одного — поднять экономику района, а с ней и благосостояние наших людей.

Как ни странно, первым оппонентом П.Панчука стал его коллега, глава Сторожинецкой райгосадминистрации Тодор Гуцуляк. Для него, профессионального юриста, к тому же бывшего прокурора Черновцов, стала откровением полулегальная деятельность гослесхозов, которые также поделили между собой территорию Сторожинецкого района, образовав в буковинских лесах удельные княжества. Но г-на Гуцуляка, похоже, это полностью устраивает. Он направил письмо в Государственный комитет лесного хозяйства с просьбой не трогать старые лесные границы и повлиять на Глыбоку, чтобы та не посягала на их лесничество — крупнейшее в Украине с лучшими таксационными показателями хвойных насаждений, которые именно сейчас имеют высокую товарную ценность.

Позиция Сторожинца — и властей, и особенно местного гослесхоза, — логична и понятна. На семи тысячах гектаров Верхнепетровецкого лесничества, в котором ежегодно заготовляют 30 тысяч кубометров древесины, зелень шелестит в прямом и переносном смысле. Даже по официально задекларированной экспортной цене буковинского кругляка в 50 долл. за кубометр.

К тому же нет никаких гарантий, что при решении спора в пользу Глыбокского района лесничество будет работать на его экономику. Помимо территориальных претензий, у новых районных властей, к сожалению, нет никакого бизнес-плана по развитию у себя лесной, перерабатывающей и деревообрабатывающей отрасли. Но даже если бы и был, при нынешних лесных схемах распоряжаться верхнепетровецким лесом и немалыми прибылями от него будет не Глыбока и не П.Панчук, а Черновицкий гослесхоз, который, в отличие от Сторожинецкого, до недавнего времени считался одним из худших в стране, и непотопляемый при любой власти начальник облуправления лесного хозяйства Владимир Дарчук, без согласия которого в вагон не загрузят ни щепки буковинского леса.

Как утверждает директор Сторожинецкого гослесхоза Георгий Ротар (опытный и успешный хозяйственник, который за два года своего руководства спас гослесхоз от долговой ямы, подняв до уровня лучших украинских отраслевых предприятий), он готов хоть сейчас отдать всю свою переработку с ее двумя процентами рентабельности и заниматься только лесоводством, прибыльным на все 33%.

Недаром сторожинцы горой встали за подаренный им когда-то народным комиссариатом лес, который, помимо всего прочего, еще и входит в богатые охотничьи угодья «Зубровица». А с тех пор как в Черновцах начались торги лесосеками, лесоводство официально получило статус «золотой жилы». Даже без рубок главного пользования миллионы гривен потекли лесоводам рекой. Куда впадает эта река? Вопрос географический разве что в том смысле, что ответ на него может изменить месторасположение стульев под многими нынешними руководителями.

Раздача миллионов

Каждый новый буковинский губернатор начинал с заверений навести в лесу порядок. Хозяйственник Теофил Бауэр раздавал лесосечный фонд гослесхозам и частным предпринимателям. Финансист Михаил Романив отдавал его со всем добром только гослесхозам и эсдекам. И кто бы подумал, что именно физик-теоретик Николай Ткач решит его продавать? Причем на открытых торгах, первых в Украине.

От этого без преувеличения революционного ноу-хау Буковины содрогнулся и Кабмин, который обычно лесосеки распределял, а тут его решение игнорировали. И Госкомитет лесного хозяйства, который привык распоряжаться древесиной через подчиненные ему лесхозы, а тут его бесцеремонно отодвигали от леса и денег. (Кстати, в Госкомлесхозе назвали черновицкие торги только временным экспериментом.) И директора гослесхозов, которые хоть и были в отраслевой системе бесправными и не имели голоса, но получали свою долю от переведения в бумагах немалого объема деловой древесины в графу «дрова». Теперь же кто-то посторонний должен был прийти на лесосеку и убедиться, сколько же там «хвороста».

Однако увидев, во что на самом деле превращаются эти торги, все понемногу успокоились. Систему, вот уже 10 лет господствующую над лесом, никто «на корню» не тронул. Напротив, от Черновицкой облгосадминистрации она получила неплохие подарки — здоровый импульс реформаторства и дополнительный, причем неисчерпаемый источник дармовых, но законных миллионов.

Они, конечно, не упали с неба. Положением «О порядке проведения торгов по реализации лесосырьевых ресурсов Черновицкой области», разработанным главным управлением экономики, десятки миллионов гривен были изъяты из кошельков предпринимателей и пожертвованы гослесхозам. Тот же, у кого не хватает финансов, чтобы инвестировать на принудительно-добровольных, но ничем не подтвержденных основаниях ведение лесного хозяйства, может сворачивать свое предприятие. Главный экономист области Николай Малярчук так и заявил: немало деревообрабатывающих предприятий после торгов умрут. В конце концов, не ему, а губернатору скоро смотреть в глаза премьер-министру и отчитываться о новых рабочих местах в области и дополнительных поступлениях в бюджет, также призрачных.

В целом в этом году на продажу выставлены только 30% от лимита лесосечного фонда рубок главного пользования и половина древесины на корню от рубок, связанных с ведением лесного хозяйства. (Последнее весьма интересно, ведь, как говорят лесоводы, от этих освобожденных от попенной оплаты рубок одни лишь дрова.) Поскольку, по словам того же г-на Малярчука, остальные уже разработали, поэтому продавать ничего. Хотя лес стоит нетронутым. В первом квартале гослесхозы освоили менее трети выделенной области Кабмином лесосеки.

Ничто не мешало властям выставить на торги весь лесосечный фонд, который остался на корню. Но она вводит на рынке древесины правила, которые вопреки требованиям законодательства ставят субъектов предпринимательской деятельности разных форм собственности в неравные условия. Почему-то так называемые постоянные лесопользователи с их плачевным финансовым и материально-техническим положением получили лесосеки без каких-либо торгов, а также право заготовлять древесину для собственных потребностей в объеме, необходимом для загрузки их производственных мощностей, еще и по цене 5—8 грн. за обезличенный куб. Остальные же покупают по 80 грн. — такая сложилась на первых торгах средняя цена кубометра из древесины на корню. И не сколько нужно, а сколько могут. А не могут — покидают баркас вместе со своими рабочими. Из-за этого вот-вот будут уволены несколько сотен работников одного из крупнейших предприятий области — Путильского лесокомбината, который «отрезали» от сырьевой базы. Такая же судьба ждет и другие деревообрабатывающие предприятия области. Буковина бурлит социальным недовольством. Розовая мечта заместителя губернатора по вопросам промышленности Михаила Сеничака дать свободный доступ местному товаропроизводителю к лесосырью, похоже, потерпит фиаско. Вместе с тем никаких планов по развитию внутреннего рынка древесины и деревообрабатывающей отрасли у властей нет.

Продажная цена лесосеки значительно превышала стартовую. (За участок Чемернарского лесничества, что в Берегомете, на торгах была настоящая драка. Вначале образная — в зале заседаний, когда две крупные фирмы с российским и греческим капиталом в кейсах подняли цену кубометра «на корню» до 160 грн. А потом настоящая — во время перерыва, когда в коридоре проигравший схватил за грудки победителя с криком: «Что же ты, гад, делаешь, я там уже начал рубить».) Это сильно порадовало чиновников из Госкомлесхоза. «Наконец-то мы узнали настоящую цену нашего карпатского леса», — сказал заместитель главы комитета Юрий Марчук.

Хотя стартовая цена не упала с потолка, а сформирована в соответствии со всеми требованиями областным управлением лесного хозяйства. При этом затраты на лесоводство были перенесены на себестоимость кубометра и вернулись гослесхозам при продаже древесины лесопользователю. Которому, естественно, далеко не безразлично, чтобы эти затраты были реальными.

А они немалые. Согласно финансово-хозяйственным планам гослесхозов, для того, чтобы садить, охранять, прочищать, одним словом, ухаживать за лесом, им нужно в год 15 млн. грн. 3 млн. выделяет бюджет, 12 — из собственных поступлений. Последнее каждый раз подается со всех трибун как большое достижение лесохозяйственных предприятий. Никто ни разу не поинтересовался: на что же эти средства на самом деле расходуются? Можно лишь удивляться таким цифрам, поскольку половина буковинского леса — это естественное восстановление, рубки ухода вполне могут себя окупить, лесная охрана вообще на бюджете. Правда, остаются еще админрасходы… Впрочем, все финансово обосновано и подтверждено актами выполненных работ. А то, что не подтверждено, похоже, скрыто в отчете черновицкого облуправления лесного хозяйства за загадочной фразой: «За последние годы стихийными явлениями причинены огромные убытки — разрушение дорог, мостов и лесных насаждений».

В любом случае расходы не могут быть чем-то эфемерным и надуманным. Иначе они не только неоправданно увеличивают себестоимость продукции, но и уменьшают прибыль предприятия, а следовательно, и платежи в госбюджет. Последнее, между прочим, карается законом.

Похоже, команда Н.Ткача склоняет директоров гослесхозов к противоправным действиям, предлагая раздуть расходную часть их финансово-экономических показателей до неслыханных размеров. Ведь согласно положению о торгах половину средств, полученных от разницы между стартовой и реализационной ценой, лесхозпредприятия (почему вообще они?) отчисляют на социальное развитие населенного пункта, на территории которого велась лесозаготовка. Остальное же остается им на… ведение лесного хозяйства.

«Им и ста миллионов будет мало, чтобы привести леса в порядок», — уверяет Н.Малярчук. С ним полностью согласен заместитель главы облгосадминистрации Виталий Усик: «Наши леса запущены, там березы глушат дуб и бук. Торги позволят направить на лесоводство не 15 миллионов, а 30 и даже больше».

Страшилки о березах, постоянно звучащие как аргумент для увеличения финансирования лесоводческих работ, на самом деле являются естественными промежуточными стадиями в восстановлении коренных древостоев. Это прекрасно знают лесоводы. Хорошо было бы знать и чиновникам, прежде чем щедро выделять миллионы на рубку берез.

С другой стороны, если в буковинских лесах на самом деле такая разруха, и они на грани уничтожения, как уверяют в облгосадминистрации, нелишним было бы со всей строгостью спросить об этом же у гослесхозов. И вообще о последствиях их хозяйствования в лесу, эффективности использования лесных земель. Ведь для этого они и создавались десять лет назад, чтобы ухаживать за лесом и готовить к продаже лесосеки. Тогда из рук государства они получили превосходные леса, на уровне европейских, как свидетельствуют данные Государственного кадастра. Это уже потом благодаря искусно сформированному лесному законодательству и ряду нормативных актов в их руки попал практически весь лесофонд с его основным ресурсом — древесиной и всеми поступлениями от ее реализации. Ухаживать за лесом уже не было времени. К сожалению, до сих пор не проводился аудит административной деятельности руководящих органов области и эффективности принятия управленческих решений, касающихся лесного хозяйства. В том числе Верховной Рады и Кабмина. Не помешало бы пропустить через него и последние решения Черновицкой облгосадминистрации относительно лесных торгов.

Давно требует основательной налоговой проверки, в частности, и расходная составляющая финансовой деятельности основных лесопользователей. Странно, что буковинские гослесхозы из 55 млн. грн. валового дохода 51 млн. направляют в валовые затраты, с рубками главного пользования включительно. (По стране — 660 млн. грн., из них 150 млн. — бюджетных.) Рентабельность деятельности вместе с деревообрабатывающим производством — каких-то 5,8%.

Прибыльность же лесоводства, как ни странно, вообще не просчитана. Хотя именно это является основным направлением деятельности государственных лесохозяйственных предприятий. Вышеупомянутый Ю.Марчук из Госкомлесхоза даже уверяет, что такая постановка вопроса некорректна с точки зрения экономики вообще, ибо лесоводство, дескать, никогда не будет давать прибыль. Следует уточнить — разве что в Украине. Поскольку лес всегда был источником больших прибылей, а не убытков.

Об этом свидетельствует мировая практика. Об этом говорят директора успешных лесохозяйственных предприятий. Это доказали и недавние черновицкие торги. Лесосеки — непревзойденный товар. За право продавать их и разрабатывать борются во властных кабинетах (как в Глыбокой и в Сторожинце), на аукционах и за их пределами. Нужно обладать большим талантом и очень постараться, чтобы понести при этом убытки.

https://zn.ua/ECONOMICS/pod_shelest_zeleni_v_lesu.html

Дамоклов меч бензопилы

ЗН, Выпуск  №50, 23 декабря-30 декабря 2005

Открытые торги лесосырьевыми ресурсами лишь набирают обороты, а у них уже появились сугубо национальные особенности…

Открытые торги лесосырьевыми ресурсами лишь набирают обороты, а у них уже появились сугубо национальные особенности. Очередной, пятый по счету, лесной аукцион на Буковине ввел исключительно черновицкий вариант — продавать то, чего нет. Даже на бумаге. Местные гослесхозы предлагали предпринимателям приобрести виртуальную древесину, которую неизвестно кто еще будет рубить. Аукцион, как и следовало ожидать, сорвался.

Власть до сих пор не определилась, кому отдать лесосеку и на каких условиях. Уже заканчивается декабрь, а Кабмин по непонятным причинам так и не разродился решением по поводу распределения лесосечного фонда, обычно принимаемым до первого октября.

Заданный же президентом вопрос «Как забрать у лесничего бензопилу?» повис в воздухе, как бревно над горной стремниной на испорченной канатнотрелевочной установке. Государственный комитет лесного хозяйства со всей управленческо-производственной вертикалью упорно борется за свои владения, отстаивая идею единого владельца всего лесосырьевого ресурса (в первую очередь древесины), каковым себя считает, и выпускать из своих рук бензопилу не собирается. Это совсем не означает, что лесозаготовка ведется исключительно лесорубными бригадами гослесхозов. Их низкая техническая оснащенность не позволяет освоить годовой лимит рубок главного пользования. Буковинские гослесхозы выживают за счет так называемого подряда и даже субподряда, заключая соглашения с местными, в большинстве своем частными фирмами по поводу предоставления услуг на лесозаготовительные работы.

Хорошо, если фирма имеет соответствующую технику и специалистов, знающих, как рубить лес. Как правило, она также кого-то нанимает для этого. Однако дело не в длине производственной цепи, а в системе расчетов между его составляющими. Как выяснилось, подрядчик — временный лесопользователь — может на собственное усмотрение определять размер оплаты за свои услуги. Например, за то, что подвез древесину на франко-верхний склад. И предъявляет счет постоянному лесопользователю — гослесхозу. Тот его щедро оплачивает деньгами государственного предприятия. Само собой, не за красивые глаза. Круговорот денег в лесу имеет четкие схемы прибылей и откатов.

Недавно новый начальник областного управления лесного хозяйства Николай Карлийчук поинтересовался ими. И выяснил, что Черновицкий гослесхоз переплатил солидной черновицкой фирме «Техно-плюс» почти 300 тыс. грн. за предоставленную ею техническую помощь в разработке трех лесосек. 300 тысяч только один гослесхоз одной фирме. А гослесхозов в области пять. Фирм и фирмочек на лесосеках — намного больше. Общую цифру лесорубного барыша просчитать трудно. А просчитав, страшно в нее поверить.

И это не единственная схема, грубо говоря, обмана государства. Наряду с завышением платы за услуги есть еще занижение цены за древесину, которой распоряжаются, как и лесосеками, все те же гослесхозы. Из-за чего уже упоминавшийся Черновицкий гослесхоз недополучил в этом году от «Техно-плюс» 273 тыс. грн. из отпущенной на верхнем складе лесопродукции. Ко всему прочему куда-то исчезли по пути на нижний склад несколько десятков кубометров фанерного сырья дуба, имеющего высокую цену на рынке.

Как подтвердили инициированные Н.Карлийчуком проверки по поводу соблюдения действующего законодательства при отпуске древесины (за что, кстати, уже получил предупреждение от тех, кому прищемил хвост), привилегиями от гослесхоза на низкие цены (за счет фиктивного занижения сортимента) довольно активно пользуется еще одна местная фирма «Мираж», за которой стоят как бывшие, так и нынешние руководители области. Что за два года вылилось государственному лесному хозяйству в 516 тыс. грн. убытков, осевших в чьих-то карманах. Эту цифру можно смело умножить на три, поскольку утвержденная Госкомлесхозом стоимость древесины является намного ниже даже официальных рыночных цен, не говоря уже о теневых.

Вообще лесной левый бизнес завязан и процветает именно на лесосеках. Здесь в обход государственной казны подальше от постороннего глаза исчезают миллионы. При этом незаконные рубки, вокруг которых столько шума, — мелкие щепки по сравнению с денежным эквивалентом объемов других правонарушений. Чуть ли не самое распространенное — искусственное занижение лесничими запаса деловой древесины при отводе участков под рубки. Поэтому на технологических картах буковинский лес — одни лишь дрова. На лесосеках Хотинского гослесхоза их чуть ли не 70 процентов. Весьма выгодно также отводить в рубку больше деревьев, нежели предусмотрено лесорубным билетом. Кто там будет считать!? А также продавать из-под фуфайки эти билеты другим субъектам предпринимательской деятельности, махлюя потом на условиях подряда. Или сплавлять только что спиленную древесину в неизвестном направлении либо переводить на платежных документах ценное фансырье в пиловник и строительный лес, который потом вообще списывается.

Навести в лесу порядок одними лишь силовыми методами просто нереально. Возле каждой лесосеки милиционера или инспектора не поставишь. Особенно, когда за тем милиционером тоже нелишне присматривать. Блюстители порядка еще худо-бедно следят за соблюдением природоохранного законодательства, не реагируя на экономические правонарушения. Материалы внутриведомственной проверки финансовой деятельности Черновицкого гослесхоза, во время которой ревизоры областного управления лесного хозяйства выявили потери в особо крупных размерах, были направлены управлением в областную прокуратуру, СБУ, департамент государственной службы по борьбе с экономической преступностью. А в ответ — молчание.

Правда, отреагировал на них Госкомлесхоз. Особым образом. Начальнику управления Н.Карлийчуку, первым лицам облгосадминистрации было прямым текстом сказано не трогать директора Черновицкого гослесхоза В.Дарчука…

Но, как известно, клин клином вышибают. Вывести из чащи созданный там черный рынок древесины мог бы рынок легальный. То есть продажа лесосек, а не распределение. Впрочем, разумеется, при нынешних условиях хозяйствования для некоторых лесных (и не только) руководителей области, а также буковинских предпринимателей, использующих древесину, отдать постороннему их разработку — все равно, что собственноручно рубить сук своего финансового благосостояния, на котором сидят давно и комфортно. Поэтому так настойчиво и громко в последнее время начал озвучиваться тезис о том, что введенная в этом году Черновицкой облгосадминистрацией продажа леса на корню себя вроде бы не оправдала.

Даже заместитель начальника областного управления лесного хозяйства по промышленным вопросам Тарас Довганюк, категорически не соглашающийся выставлять на аукцион участки леса, не может сказать ничего против самой идеи продажи лесосек. В конце концов ее целесообразность давно доказал мировой опыт. Пока не оправдала себя не сама продажа, а механизм ее реализации, введенный молодыми экономистами губернаторской команды. Похоже, просчеты в системе торгов носят далеко не субъективный характер. Такое впечатление, как будто их умышленно протянули в условия аукциона, чтобы его дискредитировать. Даже если и впрямь не хватило таланта сделать эти условия совершенными, однако это отнюдь не оправдывает некоторых представителей нынешней власти. Не нужно было, как говорят россияне, соваться в калачный ряд.

Самый первый аргумент противников таких аукционов — лесосеки скупили предприниматели, которые не имеют не только представления, как их разрабатывать, но и элементарной техники. Куда, спрашивается, в таком случае смотрела аттестационная комиссия под председательством заместителя губернатора Виталия Усыка, обязанная обеспечить качественный отбор субъектов предпринимательской деятельности, не допуская к лесозаготовке коммерческие структуры без надлежащей материально-технической базы?

Вообще условия конкурса настолько дилетантские, что в них даже не предусмотрены действенные рычаги влияния на предпринимателей, не собирающиеся рассчитываться за приобретенный на аукционе товар. Сельские советы, на чьих землях находится проданная лесосека, получили мизер из тех 50% средств, вырученных из разницы между стартовой и реализационной ценой, которые должны были бы работать на социальное развитие их общины. «Мы можем на должников влиять только морально, просить их уплатить деньги», — говорит Тарас Довганюк. А среди должников — вовсе не бедные фирмы.

Проблема в том, что в богатой лесами Черновицкой области нет специализированных лесозаготовительных предприятий как отдельных субъектов хозяйствования, которые могли бы взять в умелые руки бензопилу из не совсем умелых и, если называть вещи своими именами, не всегда чистых рук гослесхозов. Отделив тем самым не на словах, а на деле лесоводство от заготовки лесоматериалов, что сразу вывело бы из тени значительные финансовые потоки. Заняться этой проблемой должно было бы управление промышленности облгосадминистрации, как и созданием в области мощной деревообрабатывающей, деревоперерабатывающей, мебельной отрасли. Но как сказали в управлении, мы занимаемся промышленностью, а не промышленным использованием леса. Поэтому бензопила и далее будет нависать дамокловым мечом над лесной отраслью.

https://zn.ua/ENVIRONMENT/damoklov_mech_benzopily.html

Щепки и дрова

ЗН, Выпуск №38, 6 октября-13 октября 2006

Черновицкое областное управление лесного хозяйства по поручению облгосадминистрации разработало и представило «Концепцию развития лесного хозяйства и использования лесосырьевых ресурсов на 2006—2010 годы»…

Черновицкое областное управление лесного хозяйства по поручению облгосадминистрации разработало и представило «Концепцию развития лесного хозяйства и использования лесосырьевых ресурсов на 2006—2010 годы». По концепции, развитие одной из ведущих отраслей Буковины будет осуществляться таким образом, что лесоводы вместе с лесозаготовителями будут направлять в местный бюджет 3,4 млн. грн., а получать оттуда в полтора раза больше…

Введенная бывшей оранжевой командой ОГА аукционная продажа лесосек все-таки войдет в «лесную» историю страны как аксиома черновицких. Впервые территориальные общины сел и поселков, расположенных около лесных массивов, получили от леса солидные суммы на свое социальное развитие в виде половины от разницы (а она была существенной) между стартовой и реализационной ценой выставленного на торги леса. Без лишнего шума сделано то, что годами только обещали, один другого громче, буковинские депутаты и политики всех уровней: популистский лозунг «Горы — гуцулам» трансформировался в конкретно-житейский и долгожданный «Деньги — гуцулам».

Буковинцы наконец реализовали благодаря власти свое конституционное право получать пользу от природного ресурса (земли и древесины), владельцами которого они являются.

Но польза нововведения была не только в этом. Неожиданно для многих выяснилось, что лесное хозяйство даже без лесозаготовки довольно прибыльно. Лесхозы возвращали все затраты на лесоводство, с попенной платой включительно, и даже на строительство дорог. Еще и зарабатывали и получали щедрый бонус на свои счета, с которого могли бы, кроме всего прочего, поднять рядовым работникам отрасли зарплату до приличного уровня за их изнурительный труд. Сегодня в среднем она составляет 568 грн.

Правда, счета оголились — официальные и неофициальные, лесхозовские и директорские. А с ними и неопровержимая истина, что гослесхозы, по крайней мере, в Карпатах, могут и должны быть не только самоокупаемыми, но и прибыльными, как того требует рыночная экономика. Какие уж там бюджетные ассигнования на ведение лесного хозяйства!

Продажа леса на корню оказалась, к сожалению, временным экспериментом. Хотя те, кто воспринял его в штыки и наконец похоронил, не могут ничего конкретного сказать против, кроме заученной фразы «лес должен рубить тот, кто его садит». Почему, например, не опытные лесорубы Путильского лесокомбината или оснащенные по последнему слову техники лесозаготовительные бригады черновицкой фирмы «Техно»?

Вместо этого немало уважаемых специалистов лесного хозяйства области убеждены: аукцион для лесоводов — идеальный вариант, поскольку снимает с гослесхозов тяжкое ярмо лесозаготовок, давая финансы и возможность заниматься непосредственно лесом. А государство, в свою очередь, избавилось от не менее тяжелого ярма — выделять без возврата сотни миллионов народных денег на развитие лесного и охотничьего хозяйств. Расходная часть госбюджета-2006 в этом плане превышает доходную на 191 миллион!

Так, в этом году Госкомлесхоз должен получить из бюджета страны ни много ни мало — 291,9 млн. грн. В прошлом году было 185 миллионов. Расходы растут быстрыми темпами. Буковине достаются крохи — каких-то два миллиона. Но и они не спасут ее лесную отрасль, которая, как ни странно это слышать после опыта аукциона, остается убыточной. Только лесозаготовка, переработка древесины на собственных мощностях и масштабный экспорт лесоматериалов дают возможность гослесхозам существовать и хотя бы для видимости показывать общую прибыль в 500 тыс. грн. По сто тысяч на брата. Филармония зарабатывает больше. Черновицкий военный лесхоз, имея в своем распоряжении 4 тыс. га бесценного бука, умудряется быть таким бедным, что Минобороны должен ежегодно за государственные средства покрывать его постоянные долги за специальное использование лесных ресурсов.

В общем, при системе распределения лесосек, заимствованных еще с советских времен, гослесхозы не выживут, не запустив руку в государственный карман. Обоснованием именно таких телодвижений как раз и служат многочисленные программы развития лесной отрасли. Поскольку предыдущая областная программа по срокам (не по выполнению, о котором никто даже не заботился) уже закончилась, нужно срочно одобрять очередную. Представленная по благословению нового начальника областного управления лесного хозяйства Анатолия Ковальского концепция предусматривает взять в этом году из государственного и областного бюджетов для предприятий системы Госкомлесхоза более 17 млн. грн., а вернуть туда с их хозяйственной деятельности всего 12 миллионов.

Вот такое развитие вплоть до 2010 года. Логично было бы предположить, что при таких финансовых инъекциях (по сути, речь идет о сверхльготном государственном кредитовании лесхозов) они, лесхозы, обязуются существенно улучшить состояние буковинских лесов. Прежде всего — максимально повысить их производительность благодаря выращиванию высокотоварной древесины, продажа которой вернула бы со временем эти немалые затраты. (Кстати, абсолютно непонятно, почему новая концепция, как и старая программа, обходит вниманием леса, находящиеся в подчинении Минагропрома, Минобороны, Минэкологии и Минтрансвязи, также ведущих хозяйственную деятельность, в частности, заготовку древесины. Ведь все эти министерства хозяйничают на землях лесного фонда, распорядителем которых являются органы местной власти. И никто не снимал с этих органов функции контроля за тем, как эксплуатируется эта земля, а с ней и лесной ресурс области. Давно наступила пора спросить о состоянии буковинских лесов и лесной отрасли не только с гослесхозов и областного управления лесного хозяйства, но и с облгосадминистрации и облсовета, в частности, насколько они эффективно, выполняя статью 13 Конституции, осуществляют от имени украинского народа права владельца природных ресурсов. Удовлетворен ли ими сам владелец? К сожалению, у нас нет даже института, способного поставить перед властью такой вопрос, не то что заставить ее ответить.)

Но об обязательстве лесхозов, об улучшении финансовых результатов их работы — в концепции ни слова. Как возрастет производительность лесов? Когда наконец прибыль будут превышать расходы (по крайней мере, сравняется), будет ли отрасль и в дальнейшем оставаться убыточной и дотационной?

Правда, о состоянии буковинских лесов и его перспективах все-таки можно что-либо узнать, сравнив некоторые цифры из концепции. От всех видов рубок гослесхозы планируют заготовить в 2006-м и далее ежегодно по 530 тысяч кубометров ликвидной древесины, куда входят и дрова. Так вот, как указано в другом разделе, эти предприятия ежегодно имеют по 250 тысяч кубов только технологических дров. А их в соотношении к дровам топливным, как правило, 50/50. Что тогда, спрашивается, гослесхозы заготавливают? Похожие чудеса выписаны и в старой Программе развития лесного хозяйства. Из 462 тысяч кубометров лесосечного фонда области (прошедший через всяческие санитарные, просветные рубки и имеющий (по крайней мере, должен) отборные деревья) 227 тысяч кубов — техсырье и дрова. В финансово-хозяйственных отчетах, правда, дров где-то 35%.

Если бы такая пропорция продолжалась год, ну два, можно было бы поверить уверениям, что во всем виноват Хотинский гослесхоз, которому отвели лесосеку с совершенно гнилым и трухлявым дубом. (Какой же тогда дуб пошел под санитарную рубку?) Но вырисовывается соверешнно неутешительная картина. Или лесоводы не ухаживают за лесом и не готовят надлежащим образом лесосеки к рубкам главного пользования, или современные «менеджеры» от лесоводства умело манипулируют на бумаге сортиментами заготовленной древесины. Потому что, по давно разработанным научными работниками товарным таблицам выхода соответствующих лесных материалов, в буковинском лесу дров должно быть едва ли не втрое меньше. Это подтверждают и выводы Европейской экономической комиссии ООН, которая в бюллетене по лесоматериалам, составляемом на основании ежегодного анализа рынка лесных товаров, отмечает, что страны ЕС заготовляют дров 14,8% — как раз в соответствии с теми украинским товарными таблицами.

Эти цифры еще в 2002 году должны были бы насторожить прежде всего областной совет, управление экономики и финансов облгосадминистрации. Развеять любые сомнения мог бы перерасчет кубатуры и сортимента отведенного под рубку леса. (Его вообще следовало бы проводить время от времени для профилактики правонарушений и детенизации рынка древесины.) Не доверять таксации, которую сами себе устраивают структуры Госкомлесхоза, есть все основания. Областная прокуратура неоднократно обнародовала факты злоупотреблений при лесоотведении главного пользования. То же заявило недавно в прессе обычно молчаливое областное СБУ. Вообще нелогично, когда материально-денежную оценку лесосечного фонда проводит та же организация, которая потом этот лес разрабатывает и при этом еще и себя контролирует.

Заместитель начальника областного управления лесного хозяйства Валерий Кашпор объясняет дровяной феномен Буковины очень просто. Дескать, при определении ликвидной древесины мы учитываем и крону, из которой выходят сами дрова, а Европа, очевидно, — нет. (Товарные таблицы, между прочим, также учитывают крону.) Но тогда бы выход в натуре ликвидной древесины должен бы превышать объемы утвержденной расчетной лесосеки на 10—20%. Но ведь не превышает. Даже наоборот. А это означает, что выбранные, по словам господина Кашпора, дрова из кроны (а их немало) утаиваются от налогообложения. Ведь с них надлежит взимать попенную плату.

Для области это очень важно. Потому что в дровах с рубок главного пользования, как это ни парадоксально, едва ли не единственная польза для лесных районов с главнейшего природного ресурса леса — древесины, потому что уплаченный за них налог подлежит зачислению в бюджеты местного значения. Хотя эти бюджеты должны были бы богатеть (а не подбирать крохи с господского лесного «стола») с отчислений за пользование земельными участками лесного фонда субъектами хозяйственной деятельности. Ведь гослесхозы, госспециалисты, военный лесхоз являются именно землепользователями, поскольку основной продуктивной силой леса является земля, а древесина — можно сказать, ее дар человеку.

Но налоговое законодательство так хитроумно сформулировано, что даже если бы завтра так называемые постоянные лесопользователи засвидетельствовали свое право пользоваться землями лесного фонда соответствующими государственными актами — а их у них нет, и они удостоверяют это право лесоводческими картами, — то земельный налог в пользу местных бюджетов они все равно бы не платили. Потому что этот налог, как выясняется, растворен в таксах на древесину и зачисляется в государственный бюджет (кроме платы за упоминавшиеся дрова) в соответствии с кодом единого налогового сбора «за специальное использование лесных ресурсов и пользования земельными участками лесного фонда». Хотя использование земельных участков законодательство относит к ресурсам местного значения. Эта ошибочная норма оставалась с советских времен. Для лесоводческих регионов страны это является чистой воды грабежом среди белого дня. И некому за них заступиться. В частности, и за Буковину.

https://zn.ua/ENVIRONMENT/schepki_i_drova.html

Колода преткновения

ЗН, Выпуск №49, 22 декабря-29 декабря

Буковина со своими лесами переживает классическую «трагедию общего» — так в мировой экономике на…

Буковина со своими лесами переживает классическую «трагедию общего» — так в мировой экономике называют ситуацию, когда общественный ресурс, который является народной собственностью и должен служить обогащению региона, безнаказанно разбазаривается и разворовывается. При этом государственный бюджет еще и оплачивает экономические и экологические убытки от такого, с позволения сказать, хозяйствования.

Что любопытно, ни один из давно испытанных путей решения «трагедии общего» не срабатывает. Государство не хочет отдавать леса в частные руки и вместе с тем не планирует ни вводить в них разумные экономические законы, ни выдворять из лесосек криминал, расцветший там махровым цветом. Об этом свидетельствуют проверки областной прокуратуры.

Там, где господствует беспомощность власти, общество как раз старается навести порядок всеми возможными способами. В частности, воздействуя на власть через выборы. Почти все политические партии и блоки, прошедшие в областной совет, в числе других «движущих сил экономического развития края» называли «эффективное ведение лесного хозяйства и переработки». В случае своей победы они обещали проявлять заботу о нем, а для наполнения местных бюджетов территориальных общин клялись разработать областную комплексную программу развития лесной, заготовительной и деревообрабатывающей отрасли на 2006—2016 годы.

Завершается 2006 год, но своих обещаний депутаты выполнять не спешат — программы нет и ее не готовят. Между тем лес на Буковине используют действительно варварски. Он гниет на корню и на складах. Причем ценные породы — черешня, явор, за кубометр которых итальянские мебельщики дают 3 тыс. грн. О чем с болью говорят лесоводы, вкладывающие немало сил и денег в уход за лесом и разработку лесосечного фонда. Как это ни странно, но гослесхозы не знают, куда девать продукцию лесозаготовок. Областной рынок лесоматериалов способен взять только 20% от того, что они рубят, а это вообще десятая часть от того, что могут рубить.

Однако и эта древесина не работает на отечественного товаропроизводителя. «В результате заготовленную нами древесину получают различные предпринимательские структуры, работающие преимущественно полулегально, используя наше несовершенное налоговое законодательство, уклоняются от уплаты налогов, — отмечает заместитель начальника областного управления лесного хозяйства Валерий Кашпор. — Они перерабатывают сырье поверхностно, в основном перепродают лесосырье за границы области и на экспорт». Какие именно структуры и кто ими руководит, господин Кашпор конкретизировать отказался.

Деревообрабатывающая отрасль области приходит в упадок. По крайней мере, ее официальный сектор. Чтобы как-то спасти ситуацию, гослесхозы, если послушать их руководителей, буквально вынуждены выполнять не свойственную им работу и наращивать на своих, в большинстве своем примитивных, энергозатратных мощностях переработку древесины. На минувшей неделе зампред Государственного комитета лесного хозяйства Алексей Пристая, проехавшись по Буковине, посмотрел на эту переработку и пришел в ужас: «Это страшный суд!» О современных технологиях, соответствующего уровня менеджменте и маркетинге говорить, к сожалению, не приходится. Только в двух гослесхозах из пяти придерживаются технологического процесса.

— Кто же бракованную заготовку купит, кому она нужна? — спрашивал на рабочем совещании с директорами гослесхозов Алексей Дмитриевич. — Это ведь перевод древесины. А гослесхозы, нужно честно об этом говорить, берут на свои производственные мощности самый лучший лес. Качество же продукции низкое. Потом удивляемся, почему они убыточные.

Несмотря на все эти недостатки (которые, откровенно говоря, должны рассматриваться и мгновенно устраняться на производственных совещаниях — скажем, Красноильского деревообрабатывающего участка, — а не на уровне зампреда высшего отраслевого органа исполнительной власти страны), Алексей Пристая, а также областное лесное руководство убеждено, что гослесхозы буквально обречены на переработку, поскольку никогда не смогут продать всей заготовленной ими древесины. Сейчас вне производства остается 400 тыс. кубов в год, почти столько же область еще может заготовлять без какого-либо вреда для леса. Однако на Буковине нет предприятий, которые бы работали с ценным фансырьем из бука и дуба, производя из него шпон строганый, а также с техсырьем (250 тыс. кубов которого каждый год гослесхозы не знают куда сплавить), перерабатывая его на такую нужную мебельщикам и строителям ДСП.

— Я лично везде, где мог, искал покупателей на заготовленные нами лесоматериалы, — рассказывал на упомянутом совещании директор Черновицкого гослесхоза Александр Тимофеев. — Едва нашел двух предпринимателей-деревообработчиков и уговорил их заключить с нами договора на очень выгодных им давальческих условиях. На аукционы по продаже продукции лесозаготовок, которые мы объявляем, никто не приходит. На нижних складах лежат 4 тыс. кубов. Поэтому мы обязаны развивать у себя глубокую переработку древесины. Это единственный разумный выход.

Тем не менее есть и другой, намного лучший: соответственно сырьевой базе создать в области развитую производственную базу, где проблем, на которые нарекал Алексей Пристая, не было бы и близко. И пусть бы тогда гослесхозы и госспецлесхозы, скинув с шеи тяжелую колоду (не только, между прочим, переработки, но и лесозаготовки), занимались исключительно своей прямой задачей — ухаживали за лесом и охраняли его, готовя его к промышленному использованию, вместе с тем выжигая на лесосеках древесный уголь, принимая в своих зеленых владениях туристов, охотников, собирая и перерабатывая, как раньше, грибы, ягоды, березовый сок и лекарственные травы. Для того их и создавали десять лет назад. Переработка древесины, тем более углубленная, — не их дело. А учитывая то, как гослесхозы проводят эту переработку, им вообще нужно строго запретить брать на свои допотопные производства лесосырье (они его, кстати, не покупают), чтобы не портили народное добро. В тепличных условиях производства, имея дешевое и самое лучшее сырье, безраздельно господствуя на лесосеках, гослесхозы в прошлом году получили всего 160 тыс. грн. чистой прибыли.

Создание в области производственной инфраструктуры для возможно наиболее эффективного промышленного использования лесосырьевого ресурса путем привлечения внутренних и внешних инвестиций — задача органов власти. Как исполнительской, так и представительской. Непосредственно — управления промышленности облгосадминистрации и его начальника Александра Соломко, в функции которого входят, в частности, разработка и внедрение экономических механизмов рационального использования природных ресурсов. Его заместитель Любовь Луценко (Александр Иванович до разговора не снизошел) долго и пространно пересказывала статистические данные о деревообрабатывающих и мебельных предприятиях области. О том, что объемы производства промышленной продукции из древесины сравнительно с минувшим годом уменьшились на 21 процент (парадоксально, но главное управление экономики уверяет, что спад произошел из-за… отсутствия сырья!), численность работников — на 20%. Удельный вес продукции мебельщиков в общем объеме промышленного производства области составляет каких-то два процента (некоторые из них при этом работают на импортном сырье), а за полгода инвестиций здесь освоили аж 648 тыс. грн. Однако так и не сказала, какие же мероприятия принимает управление промышленности для наиболее эффективного использования лесопользователями лесоматериалов, чтобы экономика Буковины обогащалась благодаря углублению переработки древесины на производственных мощностях ее предприятий, что создавало бы новые рабочие места и давало бы дополнительные бюджетные поступления. Или это государственная тайна, или сказать нечего.

Ничего не может сообщить и председатель постоянной комиссии облсовета по вопросам промышленной политики и развития предпринимательства, депутат облсовета от «Регионов» Франц Федорович. Хотя эта тема ему очень близка — он давно занимается деревообрабатывающим бизнесом, на мольбертах Франца Карловича пишут картины едва ли не все современные большие и малые голландцы. Нарушить властное молчание, а точнее — властную бездеятельность, должно бы было главное управление экономики облгосадминистрации, для того и созданное, чтобы проявлять заботу о доходной части бюджета, новых рабочих местах и инвестициях. Однако его начальник Игорь Сидляр убежден, что не причастен ни к лесу, ни к деревоперерабатывающей и мебельной отраслям, ни к разработке областной программы их развития. «Этими вопросами должно заниматься управление промышленности и лесного хозяйства, обращайтесь к ним», — как отрезал Игорь Анатольевич.

Но, похоже, скоро все проблемы и спорные вопросы в лесной и деревообрабатывающей отраслях будут сведены до минимума. Если вообще не исчезнут — вместе с самим лесным хозяйством и лесозаготовкой. Активизировались экологи и приверженцы преобразования Буковины в сплошную рекреацию. Все идет к тому, что буковинские леса станут одним большим заповедником, тишину которого не будет нарушать визжание бензопил. Деревья там, безусловно, будут рубить, как рубят их время от времени (в частности, и с нарушением закона) в Вижницком национальном парке. Однако до посторонних ушей это не будет доходить.

До бюджета также. Как сообщили в областном управлении лесного хозяйства, с созданием национальных природных парков Черемошского в Путиле, Хотинского, Сторожинецкого, с расширением Вижницкого уплата налогов и платежей только через систему гослесхозов уменьшится на 4 млн. грн. в год, на 13,5 млн. уменьшатся объемы реализованной продукции, 426 работников потеряют работу, заготовка древесины от рубок главного пользования недосчитается 100 тыс. кубов, а лесное хозяйство — 7 млн. грн. на свое развитие. С ним тогда вообще можно будет попрощаться.

Однако среди всех бед буковинского леса едва ли не самая большая — кража древесины. Как говорят правоохранители, воруют по-разному. Гослесхозы занижают официальную кубомассу на лесосеках, кое-где — на треть. А потери от самовольных рубок этого года составляют 1300 кубов. Из них нашли лишь 200 кубов. Остальное исчезло в неизвестном направлении.

В справке областной прокуратуры о 25 уголовных делах, возбужденных по фактам совершения природоохранных преступлений, «не установленные лица» попадаются подозрительно часто. Ясно как божий день, что налево рубят лес целые бригады черных лесорубов с бензопилами и лесовозами. Причем правоохранители прекрасно знают, куда идет краденая древесина: на нелегальные пилорамы по поддельным документам. Однако среди виновных всегда почему-то оказываются «стрелочники» — рядовые лесники и лесничие. Всю подпольную производственную цепь никто устанавливать не спешит.

Похоже, прав был бывший губернатор Буковины Теофил Бауэр, когда говорил, что самым почетным видом транспорта в области является лесовоз: ни одну другую машину не сопровождает такой большой милицейский эскорт…

https://zn.ua/ENVIRONMENT/koloda_pretknoveniya.html