06/04/2025
0Марис Лиопа, директор портала лесной и смежных отраслей zemeunvalsts.lv , и Паулс Ревелис, редактор zemeunvalsts.lv , беседуют с министром сельского хозяйства
За последний год при оценке различных событий в Латвии в разговорный язык вернулось слово «мужество». Если говорить о протестах представителей лесного сектора у Кабмина 5 марта, то действительно ли премьер-министр и министры, собирающиеся поговорить с участниками протеста, должны считаться “мужественными”, или это обязанность министра?
Не буду судить других, расскажу о себе: поскольку я сам когда-то работал в неправительственном секторе, то знаю, что основная сложность в том, что часто бывает, что тебя не слушают. И 5 марта в Кабмине, и на предшествовавшей встрече общение проходило вполне конструктивно – слушали и говорили обе стороны – и протестующие, и представители министерств.
На мой взгляд, когда протестующие встречаются с политиками или чиновниками, важен диалог. Не должно быть ситуации, когда одни не слышат того, что говорят другие, а другие кричат и тоже не слышат; в любом случае результата не будет.
Требуется определенное мужество, чтобы встретиться с протестующими, выслушать друг друга и прийти к максимальному соглашению. Когда речь идет о протестах и различных требованиях, ясно одно – все никогда не может быть выполнено, хотя бы потому, что то, чего требуют представители конкретной отрасли, неприемлемо для общества в целом. Баланс или компромисс необходим для того, чтобы конечный результат соответствовал интересам большей части общества.
Например, во время протестов поднимался вопрос о биотопах, их картировании и дальнейших действиях. Никто не против защиты природы, но под предлогом и указанием только на это нельзя грабить людей. Если мы хотим что-то защитить, скажем, лесная промышленность выйдет с предложением, которое «согласно с тем и с этим», но за это нужно платить столько, сколько оно стоит. Я думаю, это нормальный баланс. Кстати, если бы этого баланса не было, могли бы возникнуть ситуации, когда одна сторона не договаривается и поступает со своим имуществом так, как хочет. Другая же сторона требует, чтобы вы не появлялись возле своего леса или поля с инструментами. Это не баланс и не разумный диалог.
Что касается ситуации в Латвии, то, на мой взгляд, можно очень четко и прозрачно показать в процентах, сколько и какие территории в Латвии отведены под охрану природы и какие территории предназначены для хозяйственных целей – то ли речь идет о лесах, или полях, или болотах. Надо четко понимать – хозяйственные леса не предназначены для охраны природы и наоборот.
Задумывались ли вы о принципе так называемых связанных контейнеров – то есть не об увеличении территорий, отведенных под охрану природы, а об их оценке (инвентаризации через определенное время), не только процентов или площадей ООПТ, но и конкретных природных ценностей. Часто бывает – территория «считается» охраняемой, а объекта охраны уже нет.
На мой взгляд, ситуация достаточно простая, потому что мы должны учитывать права каждого собственника на собственность, интересы собственника и экономические интересы государства, которые еще важнее. Если мы продолжим идти по почти бесконечному пути, не определяя четких границ – где начинаются и заканчиваются экономические леса и где начинается и заканчивается охрана природы – мы можем оказаться в ситуации, когда около 90% лесов в Латвии связаны с охраной природы. Я, конечно, немного утрирую, может быть, даже 40% нам хватит, чтобы столкнуться с серьезными экономическими последствиями, которые напрямую затронут не только тех, кто работает в лесном секторе и их семьи, но ощутят все жители Латвии. Лесная отрасль является крупнейшей экспортной отраслью, в ней занято более 40 000 человек, если учесть еще смежные отрасли и семьи сотрудников… Например, труд человека, работающего на комбайне, хорошо оплачивается, он поддерживает его семью и является важной частью экономически активного общества. Если мы недальновидно отнимем у него работу, не буду преувеличивать, но его семья в ближайшие дни уедет в Скандинавию, где их встретят с распростертыми объятиями. Для скандинавов эти границы – в какой степени и где заниматься сельским хозяйством – ясны и предсказуемы.
С начала марта в своих интервью я довольно много цитирую разговор с послом США в Латвии Кристофером Робинсоном*, в котором он говорит: « Латвия должна думать об экономике как о вопросе национальной безопасности… “
Это должен понимать каждый – экономика прежде всего. Если в стране высокоразвитая экономика и страна хорошо зарабатывает, граждане хорошо зарабатывают, мы можем инвестировать в разные сферы. Почему мы упоминаем национальную безопасность в этом контексте? Границы и их охрана, вооруженные силы и вооружение, критическая инфраструктура самым непосредственным образом связаны с национальной безопасностью, и чтобы все это содержать, кто-то должен зарабатывать деньги. Деньги на оборону, а также на школы и больницы (и т. д.) даёт экономика. Если экономика стагнирует, денег в бюджете нет…
Кстати, в связи с охраной природы речь не может идти только о компенсациях, потому что их размер не может увеличиваться бесконечно – платить будет не за что!
Недавно мы прочитали, что на школьную реформу могут понадобиться такие-то миллионы – это одна цифра, опубликованная одним министерством, но таких цифр хватает практически во всех сферах.
В письме Латвийского совета по сертификации леса мы напомнили премьер-министру и ВАРАМ ( или VARAM –Министерство охраны окружающей среды и регионального развития), что в вопросах и спорах о собственности, управлении и охране природы забывается достаточно важная вещь – развитие регионов. Многие лесные и сельскохозяйственные компании сконцентрированы в регионах – в настоящее время создается впечатление, что министерства и другие места хотя бы на словах выражают обеспокоенность тем, что население в регионах сокращается, одновременно делая вид, что не видят обостряющейся ситуации, которая может подгонять людей из регионов в прямом смысле слова. Взаимная координация работы министерств возобновилась. В этой связи очень важен призыв премьер-министра от 5 марта следить за ситуацией, чтобы государственная телега не ушла слишком глубоко в кювет.
Согласен, что ответственность между министерствами разделена – ВАРАМ отвечает за развитие регионов, Минэкономики и Минсельхоз отвечают за экономику и т.д. Что важно? Решения, влияющие на способность отрасли поддерживать производство на текущем уровне, также влияют на региональное развитие, рабочие места и численность населения. Речь идет не только о сельской местности, поскольку центры районов и городов, расположенных дальше от Риги, также тесно связаны с сельскохозяйственными и лесохозяйственными предприятиями. Следует понимать, что речь идет о региональном развитии и безопасности. В последнем информативном отчете, подготовленном VARAM, есть одна хорошая вещь, которую я бы в целом не оценил положительно – VARAM наконец-то учел и сделал расчеты (или прогнозы) того, какими могут быть потенциальные потери рабочих мест в том или ином развитии событий. сценарий. Что здесь будет положительного? Впервые речь идет о влиянии конкретных решений на экономику. Повторюсь, решения надо оценивать с экономической точки зрения! Если худший сценарий VARAM предсказывает потерю 7500 рабочих мест, мы можем представить себе достаточно большой латвийский город, где все работающие люди останутся безработными. Конечно, на самом деле 7500 рабочих мест будут не в одном месте, а разбросаны по всей Латвии, но их количество катастрофично.
В достаточном количестве интервью и круглых столов люди, мало связанные с экономической деятельностью, подчеркивают обратное: «Не следует думать только об экономике, самое главное – защита природы». Поскольку экономика подвержена почти всему, ситуацию необходимо менять. Зная экономическую и финансовую ситуацию в Латвии, где постоянно не хватает средств, можем ли мы позволить себе так поступать?
Мы не можем себе этого позволить! Чтобы защитить страну и природу, чтобы люди были и чувствовали себя в безопасности, кто-то должен платить. Если в стране нет развитой экономики, некому за это платить. Это очень просто. Экономика должна развиваться, и из того, что экономика зарабатывает, также должны направляться средства на охрану природы.
Участвуя в нескольких мероприятиях в прошлом и этом году, мы услышали, что акцентировали внимание на проблемах пчеловодства. Как министр, будучи пчеловодом, оценивает ситуацию в этой сфере?
Весь сельскохозяйственный сектор сталкивается с падением цен и экономическими трудностями, а не только пчеловодство; цены упали как на зерно, молоко, так и на органически выращенные продукты. Стагнация рынка также ощущается очень остро – произведенную продукцию сложно реализовать. Если мы много слышали о проблемах сбыта зерна и молока, то же самое можно сказать и о меде – экономия большая. Кроме того, когда экономическая ситуация ухудшается и у людей становится меньше денег, они начинают экономить и не экономить на предметах первой необходимости. Экономические трудности в первую очередь ощущают отрасли, производящие продукцию с более высокой добавленной стоимостью, которую люди выбирают, когда денег больше.
Отдельно стоит упомянуть тот факт, что исследователи уже довольно давно «используют» пчел в качестве индикатора чистоты окружающей среды. Они летают на довольно большие расстояния – продуктивное расстояние около 2 км, но есть исследования, которые показывают 7-8 км и даже 14 км. Другими словами, пчелы собирают «то, что есть на этой территории» с достаточно большой площади. Они приносят и нектар, и пыльцу, которую растение производит, забирая все необходимое из почвы и воздуха. Анализируя нектар и пыльцу, можно сделать вывод, что и как обнаружено или попало в окружающую среду. В последнее время в Латвии очень часто в различных продуктах появляются остатки средств защиты растений – именно это больше всего беспокоит. Следует добавить, что мы обнаруживаем эти вещества еще и потому, что методы их обнаружения улучшились – мы не знаем, что и как мы нашли бы в лабораториях, если бы такие точные измерительные приборы были доступны, например, 50-60 лет назад…
Жителей следует успокоить: существование этих остатков не является чем-то уникальным, поскольку предельно допустимые уровни этих веществ определены в соответствии с правовыми актами и нормативными документами в Европейском Союзе, в том числе в Латвии. Хочу добавить, что остатки во многих продуктах встречаются на приемлемом уровне. Как я уже упоминал, меду уделяется больше внимания, поскольку он также используется в других исследованиях по оценке окружающей среды.
Добавлю несколько иронично, что в лесах и городах остатки средств защиты растений не обнаруживаются, потому что они там не используются или используются очень и очень мало.
Как рижанин заинтересовался пасекой и пчеловодством?
У крестной моей мамы были пчелы на улице Мазая Алтонава в Риге, мне было интересно, как они летают и как разносится мед.
Помимо жизни пчел, в народных песнях и разговорной речи пчелам часто приписывают трудолюбие и добродетель. Но!!!! Жизненный цикл пчелы очень суров и напрямую подчиняется законам природы. Если бы человек жил по подобной модели, мы не могли бы сделать ни шагу ни вправо, ни влево; мы будем жить столько, сколько потребуется улью. Алкоголь будет исключен сразу. Например, трутни «предназначены» для одной цели — кормить пчелиную матку; когда это будет сделано, от них избавляются, потому что работа сделана. То же самое касается и матки: когда она становится менее продуктивной, её заменяют. То же самое и с рабочими пчелами. Эти законы суровы – все направлено на выживание и сохранение семьи в целом – одна особь вообще не имеет значения.
Как постановление о мониторинге почвы повлияет на Латвию?
В сельском и лесном хозяйстве почва является важнейшим ресурсом, от почвы зависят урожаи и т. д. Защита почвы необходима, мы не можем позволить себе ее истощение. Следует отметить, что в Европе площадь сельскохозяйственных земель сокращается – они застраиваются, выделяются под другие цели. Одно из самых важных решений последнего времени в Латвии – в Земгале, регионе Латвии с самыми плодородными почвами, ветряные электростанции нельзя строить на территориях, где плодородие почвы оценивается более чем в 60 баллов. Это не значит, что в Земгале вообще не может быть ветрогенераторов – в регионе развиты торфяные месторождения, развиты карьеры, давно неиспользуемые дороги. Насколько мне известно, подобные дискуссии начались в Сейме и в связи с солнечными батареями – когда речь шла о том, что парки солнечных батарей не следует планировать на площади в сотни гектаров (такие идеи слышались), Депутаты спорят о лимитах – на скольких гектарах один собственник может разместить солнечные батареи. Я также считаю, что почва – это ценность, которую необходимо сохранять. Добавлю, надеюсь – упомянутое европейское регулирование не будет слишком сложным и бюрократичным, что, конечно, не хорошо!
Недавно депутат Сейма на вопрос о будущем отопления и энергетики без колебаний ответил – в будущем только солнечная и ветровая энергетика. В то же время, как только появляются планы ветропарков, тут же возникают возражения и громкие оппоненты, в том числе известные в обществе люди. «Зеленый фланг» молчит. Старая история – мы хотим, чтобы нам было много добра, но его мог бы доставить кто-то другой из соседнего прихода или уезда… Сколько времени нужно, чтобы объяснить, что без работы и предпринимателя ничего не будет?
Такова человеческая природа. В Европе есть яркий пример – Германия, которая некоторое время назад заявила об отказе от атомной энергетики. Какой результат? Германия запустила угольные электростанции и закупает электроэнергию у соседних стран с атомными электростанциями… Бывает, что что-то делается под революционные лозунги, без оценки ни ситуации, ни социально-экономических последствий.
В Латвии эти истории схожи. На мой взгляд, следует четко указать, где мы не будем развивать ветряные электростанции – в Национальном парке Гауя, в других национальных парках, в древней долине Абавы, в окрестностях Гайзинькалнса, в ландшафтных парках… и столь же четко указано – где мы можем их строить и развивать. Энергия ветра необходима, она должна быть сбалансирована с ГЭС и солнечной энергией; Кстати о последнем, ветер дует даже в пасмурные дни…
Я думаю, что в Латвии есть хорошие, даже отличные примеры того, как предприниматели используют циркулярную энергию, например Balticovo .
Когда речь идет о зеленой энергетике, на ум часто приходит мысль о предусмотрительности при принятии решений. Было время, когда «на ручьях и ручьях» строили малые ГЭС, вот и подумайте о сносе (не всех, конечно)… Поезда мы называем самым зеленым видом общественного транспорта, еще не так давно железнодорожные пути были закрыты “на время”, рельсы тоже случайно исчезли… Это самые печальные примеры из совсем недавнего прошлого.
Если говорить о малых ГЭС, то некоторые из них, несомненно, были построены не в том месте и совсем не дальновидно. На тот момент важным аспектом для принятия решения (строить или не строить) была государственная поддержка. С этим нужно быть очень и очень осторожным. Малые ГЭС развивались из-за повышенного тарифа на производимую ими электроэнергию, что в конечном итоге и стало основным стимулом развития. Повторю – государство должно быть очень осторожным с поддержкой. Если государство вмешивается в рынок, ситуация и условия меняются. У каждого предпринимателя есть цель заработать – каждый должен зарабатывать – в некоторых случаях государственная политика недальновидна или очевидно влияние лобби, лоббировавшего интересы одного сектора, а не общества в целом. Если бы этот сектор развивался и государство получало бы больше денег в виде налогов, это оценивалось бы положительно, но… сектор лоббировался ради малых ГЭС, которым мы все доплачивали… Это не было ни правильным, ни дальновидным.
Использованы фотографии Reinas Inkens и zemeunvalsts.lv.
