“И это прозрачный рынок?”

“И это прозрачный рынок?” — возмущается президент ассоциации “Мебельдеревпром” Сергей Сагаль. Сергей Сагаль “пережил” шестерых председателей Госкомлесхоза. Помнит он стиль работы и нового председателя теперь уже Государственного агентства лесных ресурсов Виктора Сивца, который возглавлял Госкомлесхоз еще в 2006-2007 гг.

Интервью с г-ном Сивцом вышло в БИЗНЕСе две недели назад (см. №5 от 31.01.11 г., стр.62-64) и вызвало бурю негодования у деревообработчиков, особенно у производителей плитной продукции, интересы которых и защищает г-н Сагаль.

Недовольство деревообработчиков подогревается еще и тем, что г-н Сивец не считает нужным разговаривать с ними. А последние как раз не прочь побеседовать с председателем Госагентства.

Им хочется поговорить о ценах на древесину, об объемах продаваемого лесхозами сырья, о практике прямых контрактов с лесхозами. И БИЗНЕС предоставил деревообрабатывающему бизнесу площадку для заочного диалога. К слову, такими откровенными деревообработчики не были с 2007 г.

— У БИЗНЕСа сложилось впечатление, что у деревообработчиков не складываются отношения с новым (старым) председателем Госагентства лесных ресурсов?

— Лесопромышленный комплекс — это в том числе и деревообрабатывающие предприятия. Невозможно развивать лесное хозяйство, не учитывая их интересов. Ведь экономическая эффективность лесного хозяйства в разы меньше, чем у лесоперерабатывающей отрасли.

Скандинавские эксперты подсчитали, что если на реализации 1 куб.м круглого леса можно условно заработать $1, то продавая изготовленные из этого леса столярные изделия — уже $6, а сбывая сделанную из соответствующего объема столярных изделий мебель — $12.

То есть лес, с экономической точки зрения, нужен не для того, чтобы его выращивать и продавать, а для создания мощной перерабатывающей промышленности. Поэтому деревообработчики всегда стремились тесно сотрудничать с Госкомлесхозом (сейчас — Госагентство лесных ресурсов. — Ред.), совместно решать вопросы.

— Но с новым председателем Госагентства вы не нашли общий язык?

— С нами попросту не хотят разговаривать. Мы с момента назначения нового руководителя звоним в Госагентство, но там отвечают, что председателя нет либо что он занят.

Хотя мы являемся стратегическим партнером лесхозов страны: предприятия, входящие в Ассоциацию, потребляют около 3 млн куб.м древесины в год (примерно 30% всей заготавливаемой древесины в стране и 50% древесины, перерабатываемой в Украине), и с этим нельзя не считаться.

— У вас сегодня есть возможность через БИЗНЕС обратиться к руководству Госагентства.

— С деревообработчиками нужно вести диалог, встречаться, нужно организовывать “круглые столы”, где обсуждать интересы всей отрасли.

Благо, опыт взаимовыгодного сотрудничества у нас есть. Каждый квартал мы составляли баланс и оговаривали с Госкомлесхозом объемы закупок. При этом лесхозы не прекращали экспортировать лес и в то же время обеспечивали нас необходимым объемом сырья.

— По всей вероятности, новый руководитель не готов общаться с вами, поскольку считает отечественные деревообрабатывающие предприятия, в частности плитные, отсталыми, менее эффективными по сравнению с их зарубежными конкурентами.

— На самом деле почти все крупные деревообрабатывающие предприятия в стране либо недавно построены, либо полностью модернизированы.

Даже если они оснащались бывшим в употреблении оборудованием, все равно на них устанавливались новая автоматика, системы управления. Хотя, действительно, есть предприятия, которые не модернизировались, но их доля на рынке не превышает 10%, и они, по сути, доживают свой век.

Хотелось бы пригласить г-на Сивца на предприятия по производству ДСП, где он получит полную информацию. И только после этого он может высказываться публично о том, как ведется хозяйствование на деревообрабатывающих заводах, о том, насколько они затратны и энергоэффективны.

— Он, наверное, надеется, что с приходом крупных инвесторов в украинскую деревообработку отрасль станет еще эффективнее?

— Так они уже пришли. В Украине нет ни одного крупного плитного производства на отечественном капитале. Здесь есть мировые лидеры по производству древесных плит, владеющие предприятиями по всей планете, и они вложили десятки миллионов долларов в украинские заводы.

— Но все же, например, по энергоэффективности западноевропейские и украинские производства отличаются?

— У всех это внутренняя кухня, и этими цифрами никто не делится. Но и в Европе есть разные заводы, в том числе работающие по устаревшим технологиям. Высокотехнологичность завода — еще не гарантия его выживания.

В этом году в Европе остановились два крупных сверхсовременных завода по производству ДСП, общая мощность которых сопоставима с производительностью всех украинских изготовителей ДСП.

— А каковы цены на лесоматериалы в Европе?

— Различные. Например, в странах Балтии много поставщиков древесины. Но лесоматериалы, поставляемые местными государственными предприятиями, с учетом затрат на доставку обходятся потребителям, если пересчитать в нашу валюту, в 220 грн. за 1 куб.м, и госцены там, как правило, самые низкие. А для украинских производителей плит древесина с учетом доставки стоит 240- 260 грн. за 1 куб.м.

— По данным Госагентства, европейским покупателям украинской древесины она обходится с учетом доставки в 400 грн. за 1 куб.

— Вполне возможно. Но дело в том, что, например, польские предприятия обеспечивают 80-90% своих потребностей в сырье за счет внутренних относительно дешевых поставок. И чтобы загрузить все свои мощности, они могут себе позволить 10-20% сырья купить намного дороже.

— Могут ли отечественные деревообработчики, как иностранные производители, импортировать лесосырье?

— К сожалению, наши предприятия могут купить лесосырье только в Украине. Во многих европейских странах дефицит сырья. В Белоруссии, России нельзя купить сырье, поскольку там рынок защищен вывозными пошлинами.

Россия с ее огромными запасами древесины ввела экспортную пошлину в размере EUR50 за 1 куб.м, Белоруссия — EUR100 за 1 куб.м. Хочешь купить дрова по EUR19 за 1 куб.м, заплати еще EUR100.

— А Украина разве не может ввести экспортную пошлину?

— В свое время Минпромполитики вышло с очень разумной инициативой ввести экспортную пошлину на лесоматериалы, которую, к сожалению, не успели воплотить в жизнь и неизвестно, будут ли воплощать.

Предполагалось, что средства от взимания этой пошлины пойдут не просто в бюджет государства, а в отдельный фонд для развития лесов, строительства лесных дорог и т.д.

Но при этом пошлина должна была быть достаточно существенной, чтобы хотелось экспортировать только то, что на внутреннем рынке не пользуется спросом.

А наш основной поставщик лесоматериалов — Госагентство лесных ресурсов — ставит перед собой задачу поднять цены на лесоматериалы для внутреннего потребителя до максимума. За последний год эти цены и так выросли на 45%, при этом на 20-30% на недавнем декабрьском аукционе в 2010 г.

А через два месяца руководство Госагентства собирается провести очередной аукцион, чтобы увидеть якобы реальную рыночную цену древесины. Мы не увидим реальную цену, поскольку стартовая уже наверняка будет выше нынешней.

— Были случаи, когда не покупали сырье на аукционах из-за высокой цены?

— Чтобы не купили сырье совсем, не было. Но было, когда предприятия не брали какие-то лоты, потому что цены на них были выше среднерыночных. Это случалось, когда отдельный лесхоз хотел продать древесину еще дороже. Заканчивалось это тем, что сырье сами лесхозы реализовывали по прямым договорам и по нормальным ценам.

— А в Госагентстве уверены, что аукционы обеспечивают прозрачность рынка древесины.

— По аукционам нельзя судить о прозрачности рынка. В 2006-2007 гг. на аукционах продавалось не более 30% сырья, остальную заготовленную древесину деревообработчики приобретали по прямым договорам с лесхозами. Но и этого предприятиям не хватало. Поэтому часть сырья докупали в лесах, подчиненных Минагрополитики, Минобороны.

Проблема в том, что никогда на аукционах не выставляли 100% необходимого производителям сырья. И, скорее всего, на ближайшем аукционе тоже не выставят. И так ли это, мы узнаем, в лучшем случае, за неделю до торгов, а то и за день.

На самом же аукционе деревообработчики, когда видят, что выставленного сырья всем не хватит, достаточно быстро соглашаются на более высокую цену. А если бы выставляли 100% необходимого сырья, то большого роста цен не было бы.

Перед последним аукционом предыдущий председатель Госкомлесхоза собрал деревообработчиков, мы обсудили регламент торгов, в биржевой комитет ввели представителей нашей Ассоциации. С 5% до 0,5% было уменьшено комиссионное вознаграждение, с 5% до 1% — гарантированный взнос.

В прошлом году мы совместно с Госкомлесхозом создали рабочую группу по ценообразованию, соответственно, могли увидеть, из чего складывается себестоимость леса. Уже прошел месяц, как мы отправили свои предложения новому председателю Госагентства, но на них не отреагировали.

Только грозят увеличить цены. А по какой причине их увеличивать? Лесхозы по результатам года показали убытки? Уверен, что нет. Просто захотели увеличить цены на 30%. Мы готовы 100% сырья покупать на аукционе, но тогда пусть Госагентство даст формулу формирования стартовой цены. Требует усовершенствования и Положение об аукционных торгах.

— Но ведь во многих странах, в тех же Польше, Белоруссии, лесоматериалы продают на бирже?

— У нас система: не пришел на аукцион (который проводится максимум раз в квартал) — не купил, умер. В отличие от Украины, в Польше, Белоруссии электронные торги на древесину идут постоянно, так что сырье можно купить в любой день. Кроме того, почему только независимые деревообработчики покупают сырье на аукционах?

Почему нет на аукционах перерабатывающих предприятий Госагентства? А они перерабатывают ни много ни мало 3 млн куб.м древесины ежегодно. Они не посещают аукционы, а лесосырье берут. По каким ценам? Почему нерезиденты не идут на аукционы?

— Но, судя по настроению нового руководства Госагентства, вполне вероятно, что для нерезидентов тоже будут проводиться аукционы.

— Какие аукционы? Контракты на поставку древесины нерезидентам на этот год заключены были еще в ноябре-декабре 2010 г. Это вы называете прозрачным рынком?

— Какую систему торгов вы предлагаете, чтобы рынок стал прозрачным?

— Было бы хорошо, если бы каждый субъект в лесном хозяйстве был самостоятельным. Согласно действующему законодательству, предприятие имеет право реализовывать свою продукцию, как пожелает.

Почему у всех лесхозов, расположенных в различных концах страны, часто бывает одна цена? И почему продают они лес на одной бирже?

— Я так понимаю, вы намекаете на необходимость сохранения системы прямых договоров с лесхозами?

— Прямой договор для деревообработчика хорош тем, что может заключаться на год (что позволяет планировать работу), причем с ближайшим лесхозом, чтобы сократить до минимума затраты на транспортировку.

А на аукционах ситуация непрогнозируемая. Лот от волынского лесхоза может выкупить предприятие из Харьковской области, например.

Неудобно это не только потребителям, но и самим лесхозам, особенно тем, которые самостоятельно оказывают услуги по транспортировке леса. Аукционы удобны только Госагентству, поскольку дают ему возможность увеличивать цены.

— Но деревообработчики перед аукционом могут договориться между собой и брать лоты от близлежащих лесхозов?

— А не проще договариваться с лесхозами? Государству нужно признать, что Госагентство — это монопольная структура, поскольку ведет оно себя как монополист, диктуя правила игры всем лесхозам, а заодно и деревообработчикам.

Где это видано, чтобы одно ведомство само себе планировало, как рубить лес, как продавать, и при этом само себя контролировало. А когда его объявят монополистом, вступят в силу соответствующие механизмы, не позволяющие самовольно устанавливать цены и т.п.

Досье БИЗНЕСа

Сергей Сагаль, президент ассоциации “Мебельдеревпром” (г.Киев; объединяет около 70 мебельных и деревообрабатывающих предприятий)

Родился: 8 августа 1949 г. в г.Ковель, Волынская обл.

Образование: Львовский лесотехнический институт, инженер-технолог (1972 г.); аспирантура Московского лесотехнического института (1979 г.), кандидат наук.

Карьера: 1972-1974 гг. — старший мастер, начальник ОТК Клавдиевского опытно-экспериментального завода (Киевская обл.); 1974-1987 гг. — работал в Украинском НИИ механической обработки древесины; 1987-1992 гг. — заместитель генерального директора Украинского научно-производственного деревообрабатывающего объединения по научной работе; 1992-1994 гг. — начальник отдела внешнеэкономических связей Министерства промышленности Украины; 1994-1999 гг. — директор объединения “Укрвнешдревпром”; 1999-2003 гг. — директор института “Укргипромебель”; с 2003 г. — председатель правления ЗАО “Украинский институт мебели”; с 2000 г. — президент ассоциации “Мебельдеревпром”.

Семейное положение: женат, двое сыновей.