13/01/2011
0
«А всего иного пуще.
Не прожить наверняка –
Без чего? Без правды сущей.
Правды, прямо в душу бьющей,
Как бы ни была горька…» /На снимке Эдмунд Дзержинский./
В декабре 2009 года Брестский лесхоз отмечал 70-летие со дня его организации. К этому юбилею вышла книга «Зеленый щит у границы», которую написал я по просьбе руководства лесхоза. Это документально-историческая повесть о лесах и людях предприятия. К сожалению, во время сбора и подготовки материала о лесхозе, мне не удалось даже найти фамилии директора, который его организовал и был первым руководителем. Но, спустя некоторое время, мне в этом помог случай.
Управление КГБ Беларуси по Брестской области продолжает работу над материалами создания и деятельности областного управления госбезопасности, которая связана не только с судьбами его сотрудников, начавших свою деятельность в далеком 1939 году, но и судьбами многих людей, жителей Бреста и области, вольно или невольно попавших в водоворот истории. То, что архивы этого ведомства не остаются «за семью печатями», а постепенно дают дорогу документальным свидетельствам эпохи, знак благоприятный. Думаю, что предлагаемый читателям «БЛГ» материал никого не оставит равнодушным…
В конце 1939 года в Брест-Литовске, только что вернувшим свое наименование, в поле зрения НКВД попал местный житель по фамилии Дзержинский. Звали его Вацлав Юстинович, был он 1905 года рождения, уроженец города Бердичева, поляк, беспартийный, с высшим образованием – окончил Варшавский лесной институт. Проживал на ул. 3-го Мая, дом 84 (ныне ул. Пушкинская), где вместе с женой и малолетним сыном Войцехом снимал квартиру.
В постановлении на арест, утвержденном начальником Управления НКВД по Брестской области капитаном госбезопасности Сергеевым 2 января 1940 года и санкционированном прокурором Брестского района, указано, что Дзержинский В.Ю., будучи директором Брестского лесхоза, не выполнял указания областного Управления лесничеств об отпуске древесины населению, чем вызвал его недовольство советской властью. На этом основании он был подвергнут обыску и аресту 4 января 1940 года. Протокол обыска сухо информирует о том, что было изъято: «юбилейная книга училища – 20-летие, разная переписка, фотопленка – 1, фотонегативы – 12, книга антисоветсткого содержания на 18 листах. В деле имеется «Приказ № 10 по Брестскому областному Управлению лесничеств от 31 декабря 1939 года». В нем отмечается, что «Дзержинский при организации лесхоза, несмотря на проведенные совещания, нарушал порядок отпуска леса населению, производил аресты дров…, которые население вывозило для реализации на рынок». Далее в приказе предписывалось: «Дзержинского, лесничего Пружанского лесничества Веревкина, Брестского лесничества Микалаевского, Высоко-Литовского лесничества Дрогочинского – с работы снять и материалы о злоупотреблениях передать прокуратуре для привлечения к судебной ответственности…».
«Брат моего отца — Дзержинский Феликс Эдмундович, ранее в СССР работал председателем ЧК, умер». Проще, наверно, было написать – «дядя», но «брат моего отца» звучит, пожалуй, убедительнее, весомее, спасательнее для арестованного (а вдруг примут во внимание такое родство, разберутся в необоснованности обвинения и отпустят…). И, посмотрите, другие родственники в анкете вписываются уже по стандарту, хотя они в такой же степени родства, что Ф.Э. Дзержинский.
«Дядя – Дзержинский Казимир Эдмундович, 60 лет, пенсионер, проживает в имении Дзержиново Столбцовского района. Дядя — Дзержинский Игнатий Эдмундович, 58 лет, чиновник Министерства просвещения, проживает в Варшаве. Дядя – Дзержинский Владислав Эдмундович, 56 лет, доктор медицины, проживает в г. Лодзь».
Видимо, прочтя анкету и споткнувшись на родстве допрашиваемого с человеком, который стоял у истоков ЧК, старший следователь Брестского УНКВД Щукулев задает уточняющий вопрос, занесенный в протокол: «Дзержинский Феликс Эдмундович, родной брат Вашего отца?»
Ответ: «Нет, двоюродный, но точно родство определить не могу».
Теперь уже и не узнать, поверил ли следователь тому, что перед ним сидит родственник Ф.Э. Дзержинского, причем достаточно близкий – двоюродный племянник. Возможно, для него и не играло существенной роли, является ли это правдой или вымыслом ради облегчения участи. Люди те, ныне работавшие над этим материалом и стремящиеся опираться лишь на факты, приведенные в анкете и протоколе, проверили и нашли в польских генеалогических источниках следующее: род Дзержинских был достаточно разветвленный и многодетный. Отец Феликса Эдмундовича – Эдмунд-Руфин Дзержинский, проживавший в наследственном имении Дзержиново Ошмянского уезда Вилейской губернии, имел девять сестер и братьев. Один из них Томаш-Юстин, старше его на семь лет. Томаш в русском наименовании – Фома. Члены семьи Дзержинских не были привязаны к наследным гнездам. Например, Эдмунд-Руфин, отец будущего председателя ЧК, будучи учителем математики и физики, какое-то время преподавал в гимназии в Таганроге, где его учеником был юный Антон Чехов, чему есть документальное подтверждение. Также и линия его старшего брата Томаша-Юстина, точнее, уже его сына Юстина (Юстина Фомича) могла пересечься с Бердичевом, где у него в 1905 году родился мальчик Вацлав. В подтверждение того, что арестованный В.Ю. Дзержинский не придумал себе родство, говорит и то, как точно он указал профессии, должности, возраст и места проживания перечисленных в анкете лиц. Если он был всего лишь случайным однофамильцем, разве решился бы в столь напряженной ситуации допроса усугублять, в общем-то, административное обвинение (препятствие в самовывозе дров), приписывая себе несуществующую семейную близость с «железным Феликсом», что имело бы уже политический окрас? Следует также учитывать состояние страха, растерянность и подавленность 34-летнего допрашиваемого.
Теперь чуть подробнее о некоторых из перечисленных в анкете родных братьях Ф.Э. Дзержинского – также двоюродных дядях Вацлава.
Казимир Эдмундович Дзержинский, инженер, получивший техническое образование в Карасруэ (Германия) старше Феликса Эдмундовича на два года, будет в 1943 году вместе с женой расстрелян как участник антигитлеровского сопротивления в своем родном Дзержиново. Это родовое гнездо и ранее было омрачено трагедиями: в 1882 году при неустановленных обстоятельствах здесь погибла Ванда Дзержинская, 14-летняя сестра Феликса Эдмундовича, а в 1917 году здесь же был убит грабителями его брат Станислав.
Игнатий Эдмундович, на два года младше брата Феликса, повторил отцовскую учительскую стезю, окончив физико-математический факультет Московского университета. Он умрет уже в социалистической Польше в 1953 году.
Младший из братьев Владислав Эдмундович, профессор медицины, невролог, автор первого польского академического учебника по неврологии, полковник Войска Польского будет расстрелян гестаповцами в 1942 году под Лодзью.
А теперь вернемся к протоколу допроса В.Ю. Дзержинского, где содержатся следующие сведения о нем:
«В 1931 году окончил лесной институт в Варшаве. В 1933 году работал в г. Станислове, на Западной Украине, в должностях лесоохранителя; с 1934 по 1936 гг. – в Коссово-Полесском, лесничим (нынешний Ивацевичский лесхоз); с 1936 по 1938 гг. — в Варшаве референтом дирекции лесов. В 1939 г. переведен в г. Сарны Луцкой области на должность заместителя надлесничего, затем до 16 сентября 1939 г. работал надлесничим. В ноябре 1939 года прибыл в г. Брест, где работал директором лесхоза».
Подследственный, видимо, все-таки сохранял присутствие духа, стремясь спокойно и аргументировано отвести от себя наветы насчет саботажа и антисоветских настроений. «Обвинение в том, что задерживал крестьян, везущих дрова на рынок, что саботировал мероприятия советской власти – отрицает. Обвинение в том, что хранил книгу антисоветского содержания, В.Ю. Дзержинский отрицает. Он пояснил, что проживал с семьей на квартире у хозяйки, эта книга примерно 1918—1920 года издания, лежала на этажерке и принадлежала хозяйке.
Ознакомление с книгой показывает, что эта брошюрка, изданная в Варшаве, на папиросной бумаге размером 3х5 см. Тексты в виде лозунгов, антисоветских воззваний периода Гражданской войны».
В деле имеются также данные, что В.Ю. Дзержинский рассказывал следователю о притеснениях его польскими властями, что было связано с местью с их стороны за работу дяди на посту председателя ВЧК. Этим и объясняется частая перемена мест работы. К родным в Варшаву в 1939 году не выехал, так как считал, что ему нечего опасаться советской власти.
Дело на В.Ю. Дзержинского было прекращено в связи со смертью обвиняемого, которая наступила в больнице Брестской тюрьмы 8 июля 1940 года. Лаконичный акт о смерти гласит:
«Начальник тюрьмы сержант госбезопасности Шафоростов 8.07.1940 г.
Мы, нижеподписавшиеся, ст. дежурный тюрьмы Старченко и дежурный медперсонала врач Шульман составили настоящий акт в том, что Дзержинский Вацлав Юстинович, 1905 года рождения, находился на излечении в больнице тюрьмы с 5.07.1940 года по поводу ревматического воспаления суставов и декомпенсированного порока сердца. Скончался от недостаточности сердечной деятельности».
В ноябре 1958 года архивное дело на В.Ю. Дзержинского было затребовано КГБ СССР и рассмотрено следственным Управлением КГБ. В вынесенном затем постановлении, в частности, отмечается:
«Следствием (в 1940 г.) не было добыто никаких фактов и объективных доказательств вины Дзержинского в государственных преступлениях. Наоборот, в деле имеются данные о том, что Дзержинский В.Ю., как родственник Ф.Э. Дзержинского, до 1939 года преследовался польскими властями.
1. Постановление следственной части УНКВД БССР от 14 марта 1941 года отменить.
2. Дело по обвинению Дзержинского Вацлава Юстиновича прекратить по признакам п.5 ПК РСФСР, т.е. за отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления… 24 ноября 1958 г.»
В январе 1960 года с письменным заявлением в адрес начальника Управления КГБ по Брестской области обратился Войцех Дзержинский.
«Начальнику УКГБ
по Брестской области
Войцеха Дзержинского
Заявление
В 1940 году мой отец – Вацлав Юстинович Дзержинский был арестован органами госбезопасности в Бресте. Находясь в тюрьме, отец в этом же году умер. В 1958 году по ходатайству моих родственников было пересмотрено дело моего отца, и я в частном письме был уведомлен, что он реабилитирован.
Прошу Вас выдать мне документ, подтверждающий реабилитацию моего отца, и выдать вещи и документы его, которые представляют для меня фамильную ценность.
Войцех Дзержинский».
На заявлении есть пометка:
«Документ о реабилитации, фотокопии и 12 фотонегативов пленочных высланы в МВД СССР».
И далее имеется расписка:
«Мною, Дзержинским Войцехом Вацлавовичем, получена переписка отца – Дзержинского Вацлава Юстиновича, изъятая при аресте, на 9 листах.
28 января 1960 г. Брест».
Так завершилась эта история, а возможно, она еще будет продолжена. Дело в том, что полковник запаса органов КГБ Игорь Кез готовит к изданию книгу, в которую войдут и другие, ранее неизвестные даже большинству сотрудников КГБ факты и события, зачастую сложные, тяжелые и противоречивые. Но они теперь открываются, чтобы глубже понять наше общее прошлое, атмосферу тех лет, а также отдать должное верности долгу, патриотизму офицеров органов госбезопасности в дни суровых испытаний периода Великой Отечественной войны и послевоенных лет.
Нам же хочется отобразить страницу о лесоводах прошлого, судьба которых была во многом схожей с судьбой В.Ю. Дзержинского:
«А всего иного пуще.
Не прожить наверняка –
Без чего? Без правды сущей.
Правды, прямо в душу бьющей,
Как бы ни была горька…»
