О ведении лесного хозяйства в условиях радиоактивного загрязнения

На последней (26.11.09) Коллегии Госкомлесхоза, в конце выступления по поводу улучшения работы с общественностью я очень коротко сформулировал три предложения, касающиеся второго вопроса повестки дня, – «Ведение лесного хозяйства в условиях радиоактивного загрязнения». Их суть сводилась к следующему:

1. Для того, чтобы предупредить население об опасности сбора грибов и ягод в «грязных» местах разумно размещать поквартальные схемы с информацией о степени риска сбора продукции побочного пользования в посещаемых местах, – у дорог, лесхозов, основных въездах в лесные массивы. Примеры таких схем были переданы Председателю Госкомлесхоза.
2. Пора пересмотреть запрет на ведение хозяйства для лесных территорий с нижней границей плотности загрязнения по цезию (10 кюри), где уже 2О и более лет не проводятся рубки. Риски, связанные с состоянием насаждений там, значительно выше, чем риски, связанные с радиацией.
3. Целесообразно отказаться от ограничений на экспорт дров в зависимости от норматива содержания стронция, так как этот норматив не обоснован.

Против второго и третьего из этих предложений выступили корифеи лесной радиологии системы Госкомлесхоза – В.П. Ландин и В.П.Краснов. 

В.П.Ландин увидел в моих предложениях призыв к уменьшению внимания к проблемам лесной радиологии (1), отсутствие профессионализма (2) и пренебрежение здоровьем жителей загрязненных районов Полесья (3). Он подчеркнул, что нормативы содержания стронция разработаны медиками и не могут быть изменены лесоводами.

В.П.Краснов объяснил, что опасность использования дров, содержащих стронций, вызвана тем, что в Полесье золу из печей традиционно используют, как удобрение на огородах. Как следствие, содержащейся в ней радионуклид переходит в пищевую продукцию и становиться источником внутреннего облучения. Первая часть его выступления интереса не представляет, так как была вызвана ошибочной трактовкой моих предложений: Владимир Павлович подумал, что я предлагаю пересмотреть границы 10-км зоны в Зоне отчуждения ЧАЭС (плутоний, америций), а не границы территории, первоначальное загрязнение которой было выше 10 кюри по цезию.

Я получил право на реплику, но как свидетельствуют высказывания моих друзей после Коллегии – не был понят. Поэтому считаю важным вернуться к поднятым темам, чтобы пояснить свою позицию и дать возможность оппонентам для полноценного ответа.
 
1. Очевидно, что пищевые продукты леса являются главной угрозой для населения за Зоной отчуждения, оставшейся в наследство от аварии на ЧАЭС. Есть единственный способ её уменьшить, – проинформировать жителей и приезжих сборщиков даров леса о потенциальной опасности, снабдив их картами – схемами местности, где лесные кварталы окрашены по семафорному принципу: красный – нельзя; желтый – опасно; зеленый – можно. Ещё 4-е года назад НИЦЛ с участием, специалиста – радиолога, разработал такие схемы для четырех областей Украины. Они были изданы за счет чернобыльского проекта ООН и распространены в соответствующих регионах Украины. В прошлом году мы сделали аналогичные схемы более крупного масштаба (уровень лесхоза или компактного региона), а также памятку для сборщиков грибов, передав эти материалы отделу радиоэкологии института агроэкологии УААН. В наших планах, размещение их на сайте «Украинский лесовод». 

2. Леса предприятий Госкомлесхоза, отнесенные к зонам с серьезными ограничениями по заготовке древесины (выше 10 кюри по Сs-137), уже более 20 лет растут без рубок ухода. Они перегущены и захламлены. Особое беспокойство вызывает состояние лесов вдоль дорог. На свои пробные площади в этом регионе мы уже давно не ездим без бензопилы, так как вывалы деревьев на дороги и просеки происходят еженедельно. При верховом пожаре, который обычно сопровождается порывами ветра, это обстоятельство может вызвать очень серьезные, негативные последствия. В тоже время радиационная ситуация в этой зоне заметно улучшилась (из-за естественного распада цезия, его миграции и связывания почвой). Произрастающая здесь древесина отвечает всем нормам радиационной безопасности и может быть использована в народном хозяйстве. Именно поэтому я предложил пересмотреть (уменьшить) ограничения на рубку путем пересмотра границ зон с плотностью цезия более 10 кюри. Сделать это можно совмещая камеральный метод (применения формулы полураспада к данным сплошного картирования начала 90-х годов) и выборочный контроль загрязнения по результатам полевых обследований. В противном случае, угроза не управляемых верховых лесных пожаров в лесах, выведенных их хозяйственного оборота в связи с радиационной ситуацией, будет стремительно возрастать. Как последний довод в пользу моего предложения замечу, что в Белоруссии ведение лесного хозяйства и заготовка древесины на территориях с плотностью загрязнения 10-20 и более кюри, никогда не прекращались.
 
3. Ограничений по содержанию стронция в дровах не было в СССР, нет в Белоруссии. В России они есть, но пороговые значения в 6 (шесть) раз выше, чем в Украине: у них 370 Бк/кг, у нас 60 Бк/кг. Норма содержания стронция для Украины действительно научно обоснована, но не только медиками, как утверждал В.П.Ландин, но и лесоводами. Об этом свидетельствует статья « Обгрунтування нормативу на вміст радіонуклідів у паливній деревині та оцінка його виправданості» в журнале «ДОВКІЛЛЯ ТА ЗДОРОВ’Я» № 2 (45), 2008. Её авторы Лось І.П., Шабуніна Н.Д., Орлов О.О., Краснов В.П., и Ландін В.П.. Исходя из текста статьи ясно, что норма по Sr-90 (60 Бк/кг) выведена расчетным путем, исходя из следующих предположений: жители 30 лет будут топить только грязными дровами(1), вся полученная зола будет высыпаться на огород, где постоянно выращивают картошку (2), весь стронций будет накапливаться картошкой при самых высоких коэффициентах перехода (3). Приведенные расчеты и допущения опытно не проверялись и вызывают очень большие сомнения (где-то я слышал, что стронций в золе очень подвижен и быстро вымывается из верхних слоев почвы), но дело не в этом. Мое упорное желание прояснить ситуацию вызвано тем, что я не могу понять, почему дрова жителям Полесья фактически отпускаются без всяких ограничений и проверок, а содержание в них радионуклидов стронция контролируют только в случае их продажи на экспорт? Понятно, что вопрос чисто материальный. Экспортер дров предвидя «хороший» заработок и зная таможенные правила готов заплатить за радиологический сертификат. А кто проведет отбор проб и оплатит за работы по сертификации при реализации дров местному населению? О чьем здоровье так заботятся наши лесники и радиологи? О европейских бабушках, которые якобы регулярно топят камины дровами из Украины, затем сгребают золу и «традиционно» спешат удобрить картошку? И так 30 лет? Зачем они ограничивают экспорт дров предприятиями Госкомлесхоза? Зачем отпугивают желающих инвестировать в производство щепы и пеллет на Житомирщине? В конце концов, чем мы отличаемся от Белоруссии и России? Неужели заботой о простых людях? Почему наши нормативы должны быть значительно жестче? (Кстати, об ограничении по стронцию в дровах, я вспомнил только в связи с сообщением в прессе о запрете экспорта «стронциевых дров» таможней. Интересно, что с этими «арестованными дровами» будет дальше: продадут местным жителям? Отправят на экспорт как техсырье (2)? или экспортируют как дрова, но с новым сертификатом (3)?)

 Я прекрасно понимаю, что, вероятно, поднятые мною вопросы в масштабах отрасли не очень важны. К примеру, – стронциевое загрязнение за 30-км зоной актуально только в 2 или 3 лесхозах. Однако, я хочу понять прав я или ошибаюсь. Может быть, авторы норматива или другие специалисты в области лесной радиологии прояснят ситуацию? Почему-то, в последние годы, мне все чаще кажется, что огромное число трудностей и глупостей лесной практической жизни, проистекает от рекомендаций нашей науки (я не о данном конкретном случае, – даже если я прав, приведенный пример – капля в море).

М.Попков