17/11/2024
0Если нам нужны только объемы, а, вероятно, потребуются большие объемы, есть ли смысл в прореживаниях, которые в изменившемся климате могут привести к низкой эффективности и риску повреждения древостоев?
«Когда в 80-х годах я училась в сельскохозяйственной школе , мы должны были знать намного больше качественных классов, на которые делились бревна сосны и ели, чем сейчас. И все правила их определения мы хранили в своей голове», — пишет Хайди Андерссон в колонке “ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ” шведского издания «Land Forestry».
Не всегда соглашаюсь, но с удовольствием читаю эту рубрику, также как и рубрику “ДЕБАТЫ” в этом издании. Наверное дело в том, что после того, как Болоховець провел декоммунизацию, то есть вырубил и распродал “своим” то, что вырастили и построили под руководством КПСС, частных мнений, которых в украинском лесном хозяйстве всегда было мало, не стало вовсе: есть только мнение ЮБ и вредительские. Приятно убедиться, что где-то в мире живут и работают свободные лесоводы, для которых открыто высказывать свое мнение также естественно, как дышать…М.П.
Дисконтные универмаги сейчас не в дефиците, они появляются повсюду в наших городах, и если там не достаточно дешево, вы наверняка можете найти что-нибудь в Интернете. Качество и срок службы продукта стали намного менее интересны. Положив руку на сердце вспомните, сколько раз вы слышали, как люди говорили, что качество очень важно и они рады заплатить за него больше?
Когда в 80-х годах я ходила в сельскохозяйственную школу , нас учили выделять заметно больше качественных классов, оценивая бревна сосны и ели, чем это делают сегодня. Мы знали, как выращивать древостой, чтобы получить древесину высокого качества. Мы говорил о ширине годичных колец, доле поздней древесины, наличии сучков, а также их состоянии, диаметре и наклоне. С учетом всего этого, нас учили планировать лесохозяйственные мероприятия и рассчитывать финансовый результат ведения лесного хозяйства. Качество имело важное значение, и я продолжала слышать это на различных семинарах, днях леса и учебных курсах на протяжении многих лет своей трудовой жизни. Всегда говорили, что качество окупается. Когда появлялись новые породы деревьев, хотелось посадить что-то необычное или произвести особенный ассортимент… Объяснение этому стремлению было одно и тоже: если есть качество, есть рынок, который окупит все затраты.
С годами количество классов качества как для сосны, так и для ели сократилось, и вместо того, чтобы производить только пиломатериалы, фанеру, плиты, предметы гигиены, бумагу и картон, возобновляемое и естественно разлагаемое лесное сырье теперь должно заменять сырье ископаемое и в качестве продукта, и в качестве энергетического сырья. Для производства из древесины заменителей конструкционных материалов, пластмасс, текстиля, горючего и т.п. никакого качества не требуется. Прессованные материалы легче и, следовательно, их дешевле транспортировать, чем мебель из массива дерева. Для получения из древесины конструкций большой прочности она просто склеивается крест-накрест. Указанные инновации являются основной причиной того, почему нам платят так же хорошо, как и раньше, за древесину которая хуже. Так действительно ли качество окупается, когда источником прибыли является использование низкокачественной древесины как заменителя продукции из минеральных ресурсов, количество которых конечно..
Если нам нужны только объемы, а, вероятно, потребуются большие объемы, есть ли смысл в прореживаниях, которые могут привести к низкой эффективности и риску повреждения в изменившемся климате? Стоит ли сокращать густоту древостоев и действительно ли нам нужно уменьшать популяцию дичи до минимума? Пока рост не замедлился, выпас дичи и другой ущерб не должны стать большой проблемой, если текущий спрос сохранится.
Конечно, есть сегмент клиентов , который готов платить за качество, но большинство хочет чего-то дешевого, а долговечность и качество находятся на последнем месте в списке желаний. Это уравнение не складывается, когда мы хотим более высокой степени самодостаточности и протекционизма: каждый хочет, чтобы ему хорошо платили за работу, но никто не хочет платить за неё.
