Лесники активно инвестируют в деревообработку. Что это? Государственная политика или самоуправство?

Ситуацію із накопиченням на складах лісогосподарських підприємств низькотоварної, дров’яної деревини, через фактичну зупинку її експорту з України, вивчав сьогодні під час робочого візиту на Рівненщину заступник голови Державного агентства лісових ресурсів України Володимир Бондар. 

Він побув на нижніх складах Соснівського, Березнівського та Костопільського держлісгоспів. За його словами, стан справ на цих підприємствах дає підстави говорити про тенденцію до накопичення у лісгоспах низькотоварної деревини, яка не переробляється на внутрішньому ринку.

В Україні досі гостро стоїть проблема масового всихання соснових насаджені, відтак кількість низькосортної деревини, зокрема і на Рівненщині, зростатиме. На сьогодні у лісгоспах області на залишках майже 30 тис. м куб. низькотоварної деревини.

– Ми будемо організовувати додаткові аукціони, виставляти низькотоварну деревину на продаж внутрішнім спроживачам. Однак попередній досвід їх проведення свідчить, що третина сировини не вибирається і лишається на складах лісогосподарських підприємств, – зауважив Володимир Бондар. 

На Рівненщині вирішують цю проблему шляхом розвитку власної деревообробки. Володимир Бондар оглянув сьогодні будівництво цехів у Соснівському та Костопільському лісгоспах, куди вже придбано обладнання для переробки низькотоварної деревини. 

Начальник Рівненського обласного управління лісового та мисливського господарства Віталій Сухович повідомив, що у жовтні заплановано ввести їх в експлуатацію. А в перспективі розвиток деревообробки в області на базі Березнівського та Клесівського держлісгоспів.Також сьогодні Володимир Бондар відвідав розсадник та сучасний тепличний комплекс у Соснівському лісництві, де в умовах контрольованого середовища вирощують високоякісний посадковий матеріал основних лісоутворюючих порід.

По этому поводу хочу напомнить фрагмент своего доклада на круглом столе 1 июня текущего года. Приведенные в нем аргументы и факты Гослесагентство предпочло не заметить, тем самым подставляя начальников ОУЛМГ и директоров. В природе нет, каких-либо официальных решений отменяющих Концепцию развития и реформирования лесного хозяйства (2006), которая прямо предусматривала:

“визначення заготівлі деревини як кінцевої фази ведення лісового господарства;

поступову реструктуризацію неефективних лісогосподарських підприємств     шляхом     їх     відокремлення     і     створення     деревообробних державних  підприємств  (філіалів)  та  реалізація  їм деревини  на   ринкових умовах з урахуванням особливостей природних зон;”

Все, что делается сейчас в сфере деревообработки, поощряется Владимиром Бондарем, но НЕГЛАСНО: никаких распоряжений и приказов по этому поводу я не знаю.  Вся ответственность ложится на директоров ГЛП. Ровенщина – особый случай. Лесхозы здесь уже имели мощную деревообработку, затем распродали ей, причем весьма не прозрачно , а теперь начинают новый цикл инвестирования, причем параллельно с созданием в области крупных современных лесопильных предприятий способных приобрести и переработать весь пиловочник, заготавливаемый в области. Я уже не говорю о Костопольском лесхозе у которого потребитель, способный платить высокие цены, находится прямо в подбрюшье.  Остается гадать, когда начнется фаза распродажи и кто купит то, что вчера осматривал Бондарь?

Безусловно процесс инвестирования в деревообработку государственными лесными предприятиями требует самого пристального анализа, как со стороны представителей деревообработки, так и со стороны представителей государственных интересов, прежде всего политиков, экономистов и правоведов.

Ниже цитата из доклада:

Рис. 1. Территориальные закономерности развития деревообработки на предприятиях Гослесагентства (2014-2017)

“На фоне моратория Гослесагентство вернулось к политике инвестирования в лесопиление. 

Рис.2. Прогноз динамики объема древесины, направляемой на переработку  предприятиями Гослесагентства.

За три года объем деревообработки увеличился лесхозами более чем на 50% и если темпы роста сохранятся, то через пять лет достигнет 4 млн.кбм. Негативные последствия этого хорошо известны, однако Гослесагентство их не признает, утверждая, что без деревообработки «лесное хозяйство – ляжет».

В этой связи напомню, что:

• многие успешные лесные предприятия не занимаются лесопилением;
• переработка древесины не относится к лесохозяйственной деятельности. Её развитие на лесных предприятиях создает конфликт интересов;
• государственные лесные предприятия забирают древесину для переработки по себестоимости, вне каких-либо открытых процедур торговли. Это нарушает правила честной конкуренции и чревато судебными разбирательствами;
• на стоимость древесины, отправленной в переработку, не начисляется НДС, что ведет к прямым экономическим потерям государства и ставит частных деревообработчиков в неравные условия;
• государственные лесные предприятия имеют возможность манипулировать качеством древесины: по отчетности перерабатывая топливные дрова, а фактически деловую древесину;
• Гослесагентство не показывает экономических показателей деревообработки, в связи с чем сложно оценить её конкурентоспособность;
• стоимость распиловки древесины частными структурами в среднем заметно ниже, чем государственными. В связи с этим, всё в большей мере используется практика заказа услуг лесопиления, ещё не получившая правовой и экономической оценки, однако безусловно являющаяся коррупциогенным видом деятельности.

В любом случае стратегия развития деревообработки в системе Гослесагентства должна быть экономически обоснованной и публичной.  Вероятно, разумным следует считать производство топливных дров  и топливный щепы, однако развитие лесопиления требует  экономического  и правового обоснования.”

М.Попков