Политика в области биоразнообразия: дефицит все еще существует

Широкий спектр политических решений влияет на биоразнообразие: будь-то строительство гидроэлектростанции, запрет пестицидов, или охрана какого-нибудь болота. Но играет ли вообще биоразнообразие какую-либо роль в таких решениях? Исследователи из Eawag и WSL исследовали этот вопрос, изучая политику Швейцарии за последние 20 лет.

О биоразнообразии все чаще говорят в средствах массовой информации и в обществе. Но следуют ли за этими словами и дела? Существует ли политика в области биоразнообразия, учитывающая сложность проблемы? «Это важные вопросы, потому что для того, чтобы защитить биоразнообразие, его необходимо рассматривать во многих различных областях, от экологической и сельскохозяйственной политики до транспортной и энергетической политики, и учитывать в законодательстве», – говорит Ули Ребер, политолог из института водных исследований Eawag и Швейцарского федерального института лесных, снежных и ландшафтных исследований WSL. Вот почему он и его коллеги из Eawag и WSL проанализировали федеральную политику в период с 1999 по 2018 год. «Мы хотели выяснить статус биоразнообразия в политике, на сколько много внимания ему уделяется и в каких областях все еще остаются белые пятна».

С этой целью исследователи собрали около 440 000 документов – от стенограмм заседаний Национального совета и Совета кантонов до законодательных текстов и постановлений федерального суда. Используя компьютерный контент-анализ, они исследовали, связаны ли тексты с биоразнообразием. Проблема в том, что слово «биоразнообразие» не всегда пишут, когда речь идет о биоразнообразии. «В стенограмме одной встречи, например, говорилось о защите вересковых пустошей. Слово «биоразнообразие» в нем не упоминалось, но проходившая дискуссия явно касалась сохранения биоразнообразия », – говорит Ребер.

Прежде всего, было необходимо выяснить какие темы неявно связаны с биоразнообразием. С этой целью исследователи провели опросы и составили обширный список из около 130 ключевых слов и комбинаций терминов, относящихся к биоразнообразию, от «видового разнообразия» и «рыбопропускных сооружений” лестниц» до «болота», «волка», «перелетных птиц» и т.д. «Нам приходилось очищать этот список несколько раз, чтобы повысить процент попаданий. Слово волк, например, может быть фамилией или обозначать хищное животное. Конечно, нас интересовали только тексты, в которых имелось в виду животное ». Такой список был создан не только для немецкого, но также для французского и итальянского языков, которые являются государственными в Швейцарии.

Темы меняются, важность нет

Исследователи идентифицировали около 7000 документов, связанных с биоразнообразием, которые затем изучили более внимательно. «Если мы посмотрим на развитие во времени, мы увидим, что политический интерес к биоразнообразию оставался неизменным на протяжении последних 20 лет. Но произошли тематические сдвиги ». Некоторые темы, такие как охраняемые территории, отошли на второй план, в то время как другие, такие как волки, в последнее время становятся предметом все большего и большего обсуждения.

Исследователей также интересовала роль биоразнообразия на разных этапах политического процесса. «Если меры по защите биоразнообразия обсуждаются в парламенте, но они не отражены в законах, вы ничего не добьетесь», – объясняет Ребер. «В целом, в юридических текстах упоминается меньше о биоразнообразии, чем на стадии разработки». Сказать, почему это так, не так-то просто. «Одна из причин может заключаться в том, что некоторые решения в основном выполняются кантонами, но мы проанализировали политику только на федеральном уровне». Есть различия не только по частоте, но и по содержанию. «Мы обнаружили, что в юридических текстах биоразнообразие в основном упоминается в регулировании пестицидов. С другой стороны, суды особенно озабочены спорами по строительным проектам и охраняемым территориям ».

При разработке законов Парламентом и Федеральным советом темы сравнительно более разнообразны. На этом этапе, например, на передний план выходят управление дикой природой, генетически модифицированными организмами, защита водных сред обитания, экологическая внешняя политика и сельскохозяйственные субсидии.

Белые пятна в различных секторах политики

Третьим аспектом работы было определение секторальных политик в которых решались вопросы биоразнообразия. «Биоразнообразием пока занимаются лишь несколько секторов, например, экологическая и сельскохозяйственная политика», – объясняет Ребер. Во многих других важных областях, таких как территориальное планирование, движение и транспорт, энергетическая и экономическая политика или политика в области здравоохранения, биоразнообразие до сих пор не рассматривается как проблема. «Только тогда, когда в различных областях политики и контекстах признают важность биоразнообразия, его сохранение может быть успешным. Полученные результаты показывают, где есть слепые зоны и недостатки, а где нужно наверстать упущенное».

Исследователи уверены в одном: с течением времени термин «биоразнообразие» использовался все чаще и чаще. На стадии разработки «биоразнообразие» теперь прямо упоминается примерно в трети случаев, даже если контексты различны. «Этот ярлык помогает сделать понятным широкий спектр вопросов, связанных с биоразнообразием, объединить различные меры и объединить различных участников», – говорит Ребер. Таким образом, скоординированная политическая программа может возникнуть из груды разрозненных тем. Это должно повысить влияние политики сохранения биоразнообразия в будущем.