22/04/2013
0Харьковские власти вознамерились вернуть региону статус научно-промышленного центра. Начинать решили с аграрного сектора и свободных экономических зон для IT-технологий
Обычный будний день. Станция метро им. Академика Барабашова. Толпа подхватывает зазевавшегося пассажира и выносит его на поверхность — огромную торговую площадку, где находится рынок, который харьковчане прозвали «Барабашкой». Это самый крупный рынок в Восточной Европе. Он находится в черте города и занимает примерно 75 га.
Больше чем для половины харьковчан — это основное место для покупок. И как минимум для пятой части семей города — источник рабочих мест. Не менее десяти процентов жителей первой столицы УССР трудятся на этом рынке — реализуют товар, охраняют, убирают, обеспечивают логистику и хранение. А цеховое производство по пошиву одежды достигло впечатляющих масштабов. Сегодня за покупками в Харьков съезжаются со всех уголков не только Украины, но и других стран СНГ.
Промышленная недозагрузка
Рынок Барабашова — это сегодня наиболее частая ассоциация для многих украинцев, связанная с упоминанием Харькова. Разве что любители политики могут возразить, указывая на яркий дуэт Михаила Добкина (главы Харьковской областной госадминистрации) и Геннадия Кернеса (мэра Харькова).
Однако еще два десятилетия тому назад город-миллионник прежде всего имел статус научно-промышленного центра. На территории первой столицы работало свыше 60 производственных объединений, важнейшими из которых были Харьковский тракторный завод (ХТЗ), «Электротяжмаш», моторостроительное предприятие «Серп и молот», авиационный завод, предприятие по производству турбин «Турбоатом», производственное объединение по выпуску агрегатных станков. Машиностроительные заводы Харькова тогда давали 40% продукции Украины и шесть процентов — всего Советского Союза, а в целом продукция харьковских предприятий поставлялась в более чем 50 стран мира.
В середине 1990-х годов промышленность замерла, заводы и предприятия остановились, работникам месяцами не выплачивали зарплату. Именно тогда многие заводчане и научные работники пошли работать на рынки — это давало возможность прокормить себя и свою семью.
Город стал купеческим. Помимо Барабашова, на выезде из Харькова появился огромный авторынок «Лоск», открылся радиорынок, большой книжный рынок в центре города. Всего в Харькове находится десять крупных рынков разной направленности. Сейчас они уже мало похожи на классические базары — тот же рынок Барабашова представляет собой город в миниатюре с торговыми улицами, на которых расположены небольшие павильоны и крупные гипермаркеты, аптеки, кафе, медицинский центр. Кварталы «рынка-города», как водится, делятся на престижные (где продаются товары известных брендов), ориентированные на масс-маркет (турецкие, китайские и местные товары неплохого качества) и китайско-вьетнамские, где можно купить вещи незатейливого качества по бросовым ценам.
На севере Харьковской области лесозаготовки — частый пейзаж
За точку на рынке и сами торговые площади предприниматели готовы воевать, кажется, всегда. Так, до сих пор бизнесмены и власти города борются за Сумской рынок, расположенный в центральной части города. Мэрия настаивает на его закрытии — формально с 2006 года рынок находится на реконструкции, но предприниматели всё равно ведут там активную торговлю: для большинства харьковчан, проживающих в центре, это по-прежнему главное место, где можно купить свежие продукты или букет цветов.
А вот ярко выраженного интереса к харьковским предприятиям бизнес уже не проявляет — самые лакомые объекты бизнесмены успели отвоевать в середине 1990-х годов. Правда, мало что из отвоеванного им удалось сохранить. Не преуспело в этом и государство. Сейчас от былой производственной мощности города почти ничего не осталось.
Так, завод «Серп и молот» в 2005 году был признан банкротом, его территорию планируют застроить офисными, жилыми, производственными, складскими, торговыми и развлекательными объектами. А Харьковский авиационный завод в былые времена производивший по несколько самолетов в месяц, сейчас выпускает только части фюзеляжа для самолетов Ан-148 и Ан-140, которые собираются на территории России. Чтобы справиться с такими объемами, заводу достаточно одного небольшого цеха.
Город стал купеческим. Помимо Барабашова, на выезде из Харькова появился огромный авторынок «Лоск», открылся радиорынок, большой книжный рынок в центре города. Всего в Харькове находится десять крупных рынков разной направленности. Сейчас они уже мало похожи на классические базары — это «рынки-города»
Не более пятой части своих производственных мощностей задействует и танковый завод им. Малышева. «Те контракты, над которыми работает предприятие сейчас, не дают ему возможности полностью использовать свой потенциал. Ведь завод строился с расчетом на куда бóльшие объемы заказов», — отметил Сергей Авершин, директор департамента экономики и международных отношений Харьковской облгосадминистрации. Сейчас задолженность танкового завода исчисляется десятками миллионов гривен. Только компании «Харьковоблэнерго» предприятие задолжало свыше полутора миллиона гривен, а задолженность по заработной плате достигает десяти миллионов гривен.
Авершин признался «Эксперту», что по итогам минувшего года задолженность по зарплате в Харькове составляла почти 90 млн гривен. Из них более 65% приходится на госпредприятия. Помимо завода им. Малышева самыми крупными должниками являются Харьковский приборостроительный завод им. Шевченко и Харьковский завод электроаппаратуры.
Из гигантов советского машиностроения, которые остались на плаву и всё еще находятся в государственной собственности, можно отметить «Турбоатом» и «Электротяжмаш». Это одни из крупнейших налогоплательщиков региона. И заказами они обеспечены как минимум на три года вперед.
Относительно стабильны дела на Харьковском подшипниковом заводе (ХАРП), входящем в индустриальную группу УПЭК Анатолия Гиршфельда. Сейчас ХАРП производит более 30 млн подшипников в год, его продукцию покупают десятки стран мира. Кстати, этот завод — одно из немногих предприятий Украины, продолжающих со времен СССР развивать в своей структуре научные центры для разработок новой продукции. Так, недавно УПЭК завершил создание испытательного центра для проведения сертификационных испытаний железнодорожных подшипников и исследовательских работ.
Пять лет назад, когда на Харьковский тракторный завод пришел новый собственник (в 2007 году 65% акций предприятия приобрели структуры, подконтрольные российскому олигарху Олегу Дерипаске), в областном центре заговорили о возрождении легендарного предприятия. Ведь приход мощного собственника открывал тракторам харьковского производства емкий российский рынок. Но в планы российского предпринимателя вмешался кризис: в 2009 году на заводе уволили 2,5 тыс. человек (более 40% сотрудников). В 2010-м ХТЗ произвел около четырех тысяч тракторов, тогда как в советский период ежегодно выпускал до 50 тыс. машин. «В 2011 году предприятие произвело в два с половиной раза больше продукции в денежном выражении, чем в 2010-м. Увы, в прошлом году в связи с сокращением спроса на харьковские тракторы со стороны России, чье правительство ведет активную политику по замещению импорта, производство на ХТЗ пошло на спад. Сейчас завод ищет новые рынки сбыта», — рассказал Сергей Авершин.
Всего по итогам прошлого года объемы промышленного производства на Харьковщине сократились на 2,4%. «Почти каждое третье предприятие в 2012-м работало в убыток», — отметил председатель Объединения профсоюзов Харьковской области Сергей Тесленко. В нынешнем году оживления в промышленном секторе также не наблюдается: по итогам первого квартала объем производства по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократился на 8,6%.
Райцентр Волчанск по-прежнему встречает гостей трактором эпохи первых пятилеток
Территория инвестиций
И всё же Харьковщина не выглядит депрессивным регионом. В рейтинге инвестиционной привлекательности регионов, подготовленном весной 2013 года Институтом экономических исследований и политических консультаций, Харьковская область заняла первую позицию. Высокий рейтинг Слобожанщины эксперты объяснили хорошими позициями в категории «жесткие факторы»: индексы природных, трудовых и инфраструктурных ресурсов, изменение которых маловероятно в краткосрочной и среднесрочной перспективах.
По словам Авершина, в области наиболее привлекательным для инвестиций является финансовый сектор (на него приходится до 50% всех инвестиций в регионе). Это неудивительно — в области зарегистрированы штаб-квартиры восьми коммерческих банков, в том числе такого крупного, как УкрСиббанк. Кстати, именно с этим финучреждением и связано сокращение объема прямых иностранных инвестиций в Харьковскую область на полмиллиарда долларов за последний год (кумулятивно на начало 2013 года в область поступило 2170,4 млн долларов прямых инвестиций): чиновники объясняют это изменением структуры капитала УкрСиббанка путем перевода 887,9 млн долларов из уставного в регулятивный капитал.
Вторым по популярности направлением для инвесторов стало сельское хозяйство. В данный момент на территории области реализуется частно-государственный проект «Деревня будущего». Это будет огромный комплекс, в рамках которого планируется построить молочные фермы, наладить производство мясной продукции и создать тепличное хозяйство. В нём будет задействовано около двух тысяч сельских жителей. Общая стоимость проекта оценивается примерно в 1,1 млрд гривен, из которых средства госбюджета составят 780 млн гривен. По данным Сергея Авершина, инвесторами выступили канадские и израильские компании.
Еще один проект — строительство грандиозного свинокомплекса. Губернатор Добкин оценивает инвестиции в проект в размере 700 млн долларов. Это уже четвертый крупный свинокомплекс, который строится на территории Слобожанщины. В данный момент, по информации департамента агропромышленного развития Харьковской облгосадминистрации, еще в трех районах области строятся комплексы замкнутого цикла, рассчитанные на откорм примерно 24–25 тыс. свиней в год.
Несмотря на научно-промышленную мощь областного центра, сам регион в значительной мере остается аграрным. По данным Государственной службы статистики, Харьковская область в прошлом году вошла в топ-пятерку украинских регионов по сбору зерновых и зернобобовых — 2,72 млн тонн. Годом ранее благоприятные погодные условия позволили собрать рекордные 3,47 млн тонн.
35-тысячный стадион «Металист» принял матчи Евро-2012 и теперь будет продан компании ВЕТЭК Сергея Курченко
Технологичный подход
Впрочем, несмотря на сложившуюся структуру интересов инвесторов, харьковские власти не теряют надежды вернуть региону статус научно-промышленного центра. «В области множество научных разработок, и их нужно коммерциализировать, в них необходимо вкладывать средства. Поэтому мы хотим создать на территории Харькова свободные экономические зоны (СЭЗ) для компаний, которым будут интересны научные разработки. Со своей стороны, мы даже специальный законопроект подготовили. Дело теперь за народными депутатами-харьковчанами. Всё будет зависеть от того, как они консолидируют усилия по данному вопросу», — рассказал «Эксперту» Сергей Авершин.
Из гигантов советского машиностроения, которые остались на плаву и всё еще находятся в государственной собственности, можно отметить «Турбоатом» и «Электротяжмаш». Это одни из крупнейших налогоплательщиков региона. И заказами они обеспечены как минимум на три года вперед
Одной из таких СЭЗ может стать технополис «Пятихатки», который власти собираются создать в одном из одноименных микрорайонов Харькова. Место выбрано неспроста — там уже есть центр ядерной физики, национальный научный центр «Харьковский физико-технический институт». Одним из потенциальных инвесторов чиновники называют структуры бизнесмена Дмитрия Фирташа. По оценкам директора госпредприятия «Национальный проект ”Город будущего”» Андрея Стефановича, на реализацию проекта необходимо 250–300 млн долларов. Городские власти убеждены, что инвестора можно заинтересовать только налоговыми и таможенными преференциями.
Из уже реализуемых проектов в секторе высоких технологий можно отметить технопарк «Слобожанщина». Два года назад на территории харьковского машиностроительного завода ФЭД открылось ООО «Украинско-российский технопарк ”Слобожанщина”». Соучредителями технопарка стали Харьковский национальный университет им. В. Н. Каразина, Харьковский национальный университет радиоэлектроники, Научный парк ФЭД и Белгородский государственный национальный исследовательский университет. По словам вице-губернатора Харьковской области Юрия Сапронова, наличие российских учредителей даст возможность не только привлечь к проектам инвесторов из России, но и обеспечить для ноу-хау технопарка выход на этот емкий рынок.
Вернуть статус наукограда Харькову пытались и предыдущие власти. Так, например, бывший губернатор Арсен Аваков планировал создать индустриально-промышленную зону «Рогань». Проект обещал быть грандиозным и масштабным: в него должно было включиться свыше сотни предприятий — от базовых промышленных до мощных IT-фирм из Италии, Швейцарии, Китая, Германии. Но идее так и не суждено было реализоваться, а «Рогань» остался обычным обветшалым микрорайоном на окраине Харькова. Единственное, что осталось от индустриально-промышленного проекта Авакова — коммунальное предприятие «Рогань», в распоряжении которого находится несколько десятков гектаров земли. Но чем оно будет заниматься и что построит на своей территории, пока неизвестно. Сам Арсен Аваков после избрания президентом Виктора Януковича долгое время скрывался за границей, пока в 2012 году не стал народным депутатом по списку партии «Батьківщина». Сегодня он главный оппонент местных властей в регионе.
Риторика и логика Добкина
ХАРЬКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ
Глава Харьковской областной государственной администрации рассказал о наиболее значимых проектах в области — от добычи нетрадиционного газа из песчаников до строительства мощнейшего свиноводческого комплекса и продажи стадиона «Металлист»
Имя губернатора Харьковщины Михаила Добкина, кажется, известно каждому в Украине. Однако далеко не все жители знают, какую политику проводит бывший мэр первой столицы УССР, какие проекты сейчас курирует как глава областной администрации. Уроженец Харькова Добкин стал политиком всеукраинского масштаба задолго до появления скандального ролика записи одного телевизионного обращения — еще в 2002–2006 годах он был народным депутатом и уже тогда запомнился жесткой и при этом логичной риторикой в адрес политических оппонентов, тем более что его депутатство пришлось на период Оранжевой революции.
Офис харьковского губернатора похож на все другие губернаторские кабинеты — большой, просторный, обязательно на втором этаже типичного советского административного здания. Впрочем, есть особенность: сотрудники администрации строго и даже ревностно соблюдают губернаторский протокол. Главреда «Эксперта» в кабинет Михаила Добкина попросили зайти без сумки и мобильного телефона. Мол, диктофона и блокнота достаточно.
В том, что Михаил Добкин хорошо освоил науку «риторика», «Эксперт» смог убедиться лично — немногие украинские губернаторы за полтора часа общения могут столь живописно и подробно описывать важные проекты в области, попутно убеждая интервьюера, какое это нужное дело. В нашей беседе глава обладминистрации сделал акцент именно на промышленных, инфраструктурных и сельскохозяйственных проектах, реализуемых в Харьковской области.
— По итогам первых трех месяцев года Харьковщина — антилидер по темпам промышленного производства, которое в области упало почти на десять процентов. Почему, на ваш взгляд, так сложилось? Есть ли у областных властей какой-то антикризисный план?
— Если брать структуру нашей промышленности, то у нас 30 процентов занимает пищевая отрасль. В том числе сигареты и водка. У нас на 40 процентов упало производство сигарет компании Philip Morris, и это наиболее сильно ударило по показателям Харьковской области.
Это объективная ситуация: падение спроса на сигареты. В частности, оно обусловлено запретом курения в общественных местах. Но это косвенно. А напрямую связано с ростом акцизов.
Если посмотреть график производства нашей табачной фабрики, то, как только люди привыкают к новым акцизам, покупательная способность вырастает. Но затем акцизный сбор снова повышается — и тут же начинается яма.
В 2010 году из 19 миллиардов гривен поступлений в бюджеты всех уровней компания Philip Morris заплатила 12 миллиардов налогов! Теперь вы понимаете, как любые сбои в работе этого предприятия сказываются на ситуации в области.
А в машиностроении, базовой отрасли, у нас пять процентов роста.
— То есть вы, мягко говоря, не рады борьбе с курением?
— Мало того, что я не рад борьбе с курением, — из-за нового закона об ограничении табакокурения мы еще потеряли возможность реализовывать ряд социальных программ. Ведь сегодня есть прямая норма закона, которая запрещает спонсорскую помощь от компаний по производству табака детским садам, прочим учреждениям для детей и юношества. Это была такая налаженная работа, что с появлением данного закона мы теперь, по сути, лишаемся финансирования годового содержания одного детского садика.
Аккумулятор для малого бизнеса
— На конференции «Эксперта» в Харькове вы заявили об инициативе создания регионального фонда кредитования небольшого бизнеса под один-два процента годовых. Подобную идею уже приходилось слышать от Федерации работодателей Украины Дмитрия Фирташа. Расскажите о вашей инициативе подробней.
— В первый раз идея о создании такого фонда прозвучала на Международном экономическом форуме в Давосе, где одним из выступающих был Дмитрий Фирташ. Вот тогда наша администрация всерьез задумалась о необходимости дополнительной возможности кредитования малого бизнеса. У нас есть возможность аккумулировать в этом фонде от трех до пяти миллионов гривен.
— Это областной бюджет?
— Нет, конечно. Это частные деньги.
«Меня убедили возможности, которые получил Техас. Когда они начинали со скважины вертикального бурения глубиной два с половиной километра, то от момента бурения до фрекинга у них уходило два месяца. А сегодня они скважину под ключ сдают за десять дней. Через десять дней убираются все вышки, остается небольшая площадка, сверху идут трубы, газовая колонка — и всё!»
Нам легче всего опереться на возможности Федерации работодателей, поскольку у них уже есть Всеукраинский экспертный совет. А это важная составляющая успешной работы такого фонда кредитования, который оценивал бы проекты и определял, что финансируется, а что — нет.
Но Федерация работодателей имеет свою специфику. Ее костяк — крупные предприятия, то есть крупные состоявшиеся организации, чьи проекты, как правило, направлены на развитие соответствующих проектов на их уровне бизнеса, например, по развитию отношений с поставщиками.
В противном случае нам надо найти людей в нашем регионе, которые смогут просчитать все риски и сделать заключение: вот в этом случае можно кредитовать, в том нельзя. Это бесплатная работа, мы не сможем в фонде содержать чиновников, поскольку он создается на добровольных началах.
Но это никоим образом не означает, что мы собираемся компенсировать проценты. Мы будем давать кредиты под один-два процента. Не бесплатно. Надо чтобы люди понимали, что с неба ничего не падает.
— Это микрокредиты?
— Да, до 50–100 тысяч гривен.
— Кто те люди, которые готовы дать под гарантии областной администрации деньги под один-два процента?
— Эти люди дадут фонду деньги на безвозвратной основе.
— То есть получается грант?
— Это скорее венчурный фонд, который будет наполняться на безвозвратной основе. Но кредиты надо возвращать, так что фонд не будет быстро таять. Там не будет залога, не будет описано имущество, потому что в противном случае человек побоится организовывать бизнес. Он не станет рисковать своим жильем, которое является, по сути, единственным его состоянием.
— Фонд хоть как-то уже наполняется?
— Нет. В этом есть проблема.
Вера в газ
— Компания Shell начала изыскательские работы по добыче газа. В селах проходят общественные слушания, призванные убедить население в безопасности проекта. Областные власти участвуют в мероприятиях по разъяснению?
— Мы обязательно занимаемся и убеждением, и переубеждением людей, поскольку, к сожалению, вмешивается политика — и в случае с Shell это не только политика нашего государства. Поэтому мы обязаны сделать так, чтобы ситуация не зашла в тупик, откуда уже нет выхода.
Наша задача — купировать законным способом любые протесты, если мы видим, что людей дезинформировали, «подогрели». Ведь не секрет, что в этих акциях протеста принимают участие жители совсем других населенных пунктов, где не добывается газ, и даже других областей.
Поэтому на сессиях районных советов с помощью волонтеров (тут значительный объем такой работы выполняет молодежное крыло Партии регионов) мы представляем наглядные материалы.
— Вы сами-то верите, что добыча сланцевого газа не приведет к катастрофе?
— Я не пользуюсь только лишь информацией печатных или электронных СМИ. Наша небольшая делегация, не за счет государственного бюджета, побывала в США, в штате Техас, где мы изучили всё, что связано с добычей сланцевого газа.
Были в Chesapeake Energy — это вторая компания в Штатах по добыче газа. Изучили опыт работы компании Shell, посетили головной офис, беседовали с местными конгрессменами, которые были избраны прямым голосованием от тех территориальных громад, где добывается сланцевый газ, пообщались с губернатором штата Техас Риком Перри.
В отличие от критиков, распространяющих страшилку об ужасах сланцевого газа и демонстрирующих видеокартинку аварии то ли в Нигере, то ли в Нигерии, а также последствия экологической катастрофы в Мексиканском заливе, мы на всё посмотрели своими глазами.
— И что увидели?
— Я, конечно, предполагал, что у них там высокотехнологичное производство, но не рассчитывал, что это так просто. Мы были в Далласе, там есть стадион, называется «Далласские ковбои». Это крытый многотысячник (стадион «Ковбойс» расположен в Арлингтоне, пригороде Техаса, рассчитан на 80 тысяч мест и является самым большим в мире крытым стадионом. — «Эксперт»). Когда там играют местные футбольные или бейсбольные команды, он заполняется под завязку. А ближайшая вышка по добыче газа находится на расстоянии всего лишь 200 метров!
Мы видели школьный стадион, в 50 метрах от которого стоит вышка по добыче сланцевого газа.
Да что там… Нам показали схемы: далласский аэропорт, четвертый в мире по объемам перевозок, имеет четыре взлетно-посадочные полосы (ВПП). На минимальном расстоянии от них стоят вертикальные вышки и семь горизонтальных скважин поперек всех четырех ВПП на расстоянии 150 метров друг от друга.
В каждой горизонтальной скважине делали по пять фрекингов, то есть всего 35 разрывов под взлетными полосами и терминалом. Это ли не яркий пример, что добыча сланцевого газа не несет с собой столь разрушительных последствий: вода никуда не уходит, не горит, словом, не происходит ничего экологически страшного, о чём частенько говорят. К тому же уровень безопасности проводимых работ в США гораздо выше, чем у нас. Там контролирующие органы взяток не берут, а значит, добросовестно исполняют все инструкции от А до Я.
— То есть американский опыт убедил…
— …очень сильно. Мало того, убедили возможности, которые получил Техас. Когда они начинали со скважины вертикального бурения глубиной два с половиной километра, то от момента бурения до фрекинга у них уходило два месяца. А сегодня они скважину под ключ сдают за десять дней. Через десять дней убираются все вышки, остается небольшая площадка, не больше, чем этот кабинет, сверху идут трубы, газовая колонка — и всё!
Американцы показали нам символичную фотографию. Вот представьте: большая заправочная станция, тут же линии высоковольтных передач, и между ними стоит скважина. То есть вот мы добываем газ — и с его помощью можем заправлять машины, а также генерировать электрическую энергию. И всё это в одном месте, всё безопасно.
— В связи с реализацией проекта Shell по добыче сланцевого газа вам от центрального бюджета требуется какое-то финансирование?
— Нет, абсолютно ничего не требуется. Нам надо, чтобы подтвердились прогнозы сейсмического моделирования территории Юзовской площади о наличии там четырех триллионов кубометров газа из песчаников. Если в Олевском бассейне в Западной Украине удастся подтвердить три триллиона кубов сланцевого газа, то у нас будет приблизительно семь триллионов кубических метров газа, что сравнимо с запасами газа на Ямале.
А это делает Украину государством, которое не только может обеспечивать свои внутренние потребности, но и поставлять этот энергоноситель на внешний рынок. Учитывая, что у нас полностью сохранена система газопроводов, которая позволяет поставлять газ в Европу, это не может не вызывать противостояние со стороны тех, кто пострадает от такой энергонезависимости. Одно дело — Украина пропадает как очень серьезный рынок, а с другой стороны — появляется ведь конкурент на рынке внешнем.
— На кого это вы намекаете, Михаил Маркович? Не на Россию ли?
— Я намекаю на тех, кто в силу объективных причин впереди нас по производству и добыче газа. Оглянитесь на 40 лет назад. Как украинскому чиновнику мне очень обидно, что в 1960-е годы в правительстве СССР не нашлось ни одного настоящего украинца, который имел бы компетенцию (а ведь страной неоднократно руководили наши земляки) и мог настоять на том, чтобы Шебелинское газоконденсатное месторождение было заморожено и оставлено будущим поколениям, а средства и возможности могучего Советского Союза были направлены на добычу и транспортировку газа из Сибири. Тогда бы мы имели сейчас 1,8 триллиона метров кубических запасов Шебелинки, которая уже выкачана полностью. Только одним Шебелинским месторождением сегодня можно было бы закрыть все потребности сегодняшней Украины в газе!
Эти возможности у нас забрали. Сейчас страна покупает газ по баснословной цене и, конечно, продавец не хочет, чтобы мы с помощью компании Shell имели возможность добывать много собственного газа.
Сами мы такой газ добывать не сможем. Никогда.
Уголь и мусор
— Харьковская область — одна из самых энергодефицитных в Украине. Огромные промышленные мощности, при этом баланс держится на тепловых станциях. Нет сильной гидроэнергетики, нет атомной станции. Намерена ли областная власть развивать энергетические инвестпроекты, чтобы обеспечить бóльшую энергонезависимость области?
— Позвольте мне с вами не согласиться в отношении энергодефицита нашего региона. Кроме Змиевской ТЭЦ, которая стопроцентно работает на украинском угле, у нас есть ТЭЦ-2 «Эсхар» и ТЭЦ-5, имеющая колоссальные мощности по производству электрической энергии. Сегодня у нас периодически отключается то Змиевская, то ТЭЦ-5, поскольку наблюдается переизбыток электрической энергии.
Мы делаем всё, чтобы снизить потребление дорогого газа и перейти на более дешевый уголь в производстве электрической и тепловой энергии.
При этом мы вернули в коммунальную собственность ТЭЦ-3, которую в свое время демонтировали из общей системы поставок тепловой энергии и отдали в частные руки. Если бы ее модернизировали, усовершенствовали, был бы минимизирован расход газа и осуществлен переход на альтернативные источники получения тепловой энергии, то она так и осталась бы у бизнесменов. Но из станции выжимали всё, что могли.
Это предприятие возвращено в «Харьковские тепловые сети», и сегодня на нём идет процесс перевода на уголь. Точнее, там будет задействована угольно-кислородная смесь. Думаю, мы будем первыми в стране по освоению этой программы, которая реализуется на китайские деньги. Поэтому если взять Харьковскую область, посмотреть на ее энергетические возможности и представить, что мощности работали бы исключительно на нужды региона, мы, наверное, были бы Кувейтом.
— Как вы намерены решать харьковскую мегапроблему с утилизацией мусора?
«Мало того, что я не рад борьбе с курением, — из-за нового закона об ограничении табакокурения мы еще потеряли возможность реализовывать ряд социальных программ»
— Сейчас мы приблизились к созданию мусороперерабатывающего завода по словенской технологии. Изучили всё, что существует в мире. Есть, конечно, супертехнологии, но они очень затратные: стоимость утилизации одного кубометра мусора нужно дотировать так, что мы просто не можем себе позволить.
На сегодняшний день имеем потенциального инвестора в лице Внешэкономбанка РФ, который ранее выделял кредит в размере 20 миллионов евро на реконструкцию Парка Горького. Так вот, россияне сегодня готовы финансировать строительство мусороперерабатывающего завода по словенской технологии. Условие одно — должен быть закон о «зеленом тарифе», где возвратность кредита обеспечивается продажей электроэнергии, произведенной именно из возобновляемых источников.
— На каком этапе находится этот проект?
— В Харькове в присутствии президента Словении был подписан меморандум о сотрудничестве. У нас разработано технико-экономическое обоснование (ТЭО), благодаря Министерству экологии и природных ресурсов Украины мы получили бюджетное финансирование на разработку проекта. Уже с готовым проектом — думаю, в течение 2013 года — мы можем выходить на дочерние банки и финансировать.
Сегодня разрабатываем проектную документацию. Для разработки ТЭО город привлекал деньги европейских организаций, которые направлены на безвозвратное финансирование экологических проектов, а стоимость проектной документации будет около 20 миллионов гривен.
— А о какой сумме кредита ВТБ идет речь?
— Проект — это конструктор. Думаю, минимальная сумма, необходимая для строительства завода, составляет 30 миллионов евро. И дальше — до бесконечности. Всё зависит от того, будем ли мы перерабатывать мусор, который ежедневно получаем в текущем режиме, или станем перерабатывать еще и то, что накопилось за многие годы на главном полигоне.
Будучи харьковским городским головой, я инициировал перевод полигона из областного подчинения в городское. И мне удалось это сделать, несмотря на сложные отношения с тогдашним главой области (Арсеном Аваковым. — «Эксперт»). Когда я первый раз приехал на полигон, там был один трактор, который и дорогу пробивал, и терриконы мусора разгребал. Сегодня все старые терриконы мусора культивированы — они находятся под слоем земли. За счет денег из горбюджета были вырыты котлованы под новые отходы, постелены специальные защитные пленки, чтобы потом не вкладывать больше средств в организацию той работы, которую нам пришлось делать изначально.
Городской парк машин за последние годы значительно вырос — это восемь десятков современных мусоровозов различной формы. Есть все возможности по логистике, наш следующий этап — появление машин-хабов, то есть больших машин, которые будут забирать мусор из других мусоровозов на полпути к полигону, чтобы уменьшить плечо доставки. В такие карьерные грузовики влезет содержимое восьми–десяти обычных мусорных машин.
— Проект, безусловно, социально важный. И он, наверное, предполагает внедрение программ стимулирования раздельного сбора мусора?
— Несомненно.
— Но что-то никаких разноцветных контейнеров в Харькове не видно.
— Пока нет абсолютно никакого смысла отделять органику от прочего мусора. Сегодня у нас сортировкой мусора занимается лишь армия людей без определенного места жительства, которые профессионально отбирают из отходов картон, алюминий, стекло. Всё, что можно потом продать.
При строительстве мусороперерабатывающего завода предполагается сооружение специальных цехов по сортировке мусора. После этого в городе поставят контейнеры, и у населения появятся стимулы для раздельного сбора мусора.
У нас сегодня есть несколько путей. Это и национальный проект «Чистый город», и потенциал бюджета Харькова и Харьковской области, и возможности бизнесменов — поскольку на определенном этапе это еще и бизнес. И, конечно, плюс наши наработки по банковскому финансированию: не забывайте о Европейском банке реконструкции и развития. Харьков работает с Евробанком по метро, готов с удовольствием поработать и по мусоропереработке.
Из Киева не видно
— Насколько вы довольны распределением средств в Украине между местными и центральным бюджетами?
— Я недоволен. Недоволен системным подходом к распределению средств через субвенции на капитальное строительство, на развитие территорий. О децентрализации власти, о передаче полномочий на места речь идет постоянно — сам президент об этом говорит, возьмите хотя бы последний Совет регионов. Глава государства утверждает, что реформу надо делать не на бумаге, а реально изменяя межбюджетные отношения. Надо четко прописать полномочия, распределить компетенции, которые сегодня залазят одна на другую, и только тогда определить финансирование — вот это будет реально действующий институт власти.
Пока со стороны Кабмина я не вижу желания децентрализации.
Вот выделение сельскохозяйственной земли у районов сегодня забрали, отдали на центральный уровень. Выделение в аренду лесных участков у регионов забрали, отдали на центральный уровень. Вы представляете, сколько нужно возможностей и сил, чтобы справиться не с глобальными проектами развития страны, а с локальными проблемами каждого региона?
— Из Киева лучше видно…
— Кабинет министров на свое усмотрение занимается финансированием развития территорий. У нас есть субвенция, которая делится в отношении 70 на 30. Семьдесят процентов — эта субвенция идет на финансирование тех проектов, которые подает облгосадминистрация, а 30 процентов на свое усмотрение финансирует Кабмин.
Вот у нас есть города Изюм и Первомайский, которым мы добились предоставления статуса депрессивных территорий. И они должны получать по закону приоритетное финансирование. Но в этой графе в нынешнем году Харьковская область получила ноль, хотя другие области получили какие-то средства. Некоторые — немалые.
Вот таков подход. Чем руководствуется правительство? Я не знаю.
— О какой сумме идет речь?
— О ста миллионах гривен — немалых деньгах для нас. За эти средства можно газифицировать и осветить не один населенный пункт, отремонтировать региональные дороги.
Да, у нас есть большой плюс — сотрудничество с НАК «Нафтогаз України», в результате которого нам удается «вырвать» в разные годы от 100 до 150 миллионов гривен.
— Это расходы на социальную сферу?
— Точно. Раньше суммы не превышали 10–15 миллионов гривен в год, но мы добились их увеличения на порядок. В отношениях с госкомпанией мы перешли еще одну черту: если раньше «Нафтогаз» финансировал только те населенные пункты, где у них находятся вышки, то теперь мы убедили НАК финансировать все без исключения районы области равномерно. Приблизительно 75 процентов было направлено на газификацию населенных пунктов. А четверть расходов — это ремонт дорог, школ и других объектов.
И тут немаловажно то, что мы отказались от претензий на освоение этих средств. Проводить работы по газификации и ремонту мы предложили силами компаний «Нафтогаза». Не настаивали, чтобы это были наши фирмы.
— По объему делегированных полномочий, по финансированию есть какие-то подвижки? Хватает ли на «Скорую помощь», образование? Более бедные регионы жалуются на это.
— Формульный подход Министерства финансов всегда закладывает недофинансирование бюджетных отраслей, в том числе и по делегированным полномочиям. Почему? Потому что финансирование Минфин всегда просчитывает исходя из сухих цифр. Школа малокомплектная — закрывать. Больница не имеет права быть на территории населенного пункта — закрывать.
Конечно, такую работу надо проводить, ведь подобный дешевый популизм не работает. Если мы говорим о малокомплектной школе, это не просто дополнительные затраты, но еще и некачественное образование. Неконкурентоспособные дети — ведь тоже проблема. А больницы в населенных пунктах, где один фельдшер и две медсестры, — ну что это за стационары?! А содержание и медикаменты — в размере одной гривни на человека? И во что это превращается? В пристанище для людей, которые там просто проводят время. Ночлежка.
Надо сокращать расходы и экономить деньги. Вот мы рекомендовали районам и городам нашей области перенести школьные каникулы и на отоплении сэкономили десять миллионов гривен.
— Как получилась экономия?
— Отправили детей на весенние каникулы не в марте, а с 8 апреля. С их уходом отключаются батареи, ведь когда школьники через неделю вернутся, на улице станет уже тепло. И вот это техническое решение позволило нам сберечь десять миллионов.
Если бы каникулы были в конце марта, пришлось бы топить и на каникулах, поскольку нельзя приводить детей в непротопленную школу.
Шанс для хрюшки
— Вы неоднократно говорили, что будущее области видите в значительной мере за сельским хозяйством. Почему? Ведь область промышленно богатая, наукоемкая…
— У нас много чисто сельскохозяйственных районов, и не надо расширять площади посевов. За счет интенсивных технологий мы можем наращивать аграрное производство. И чтобы сегодня не потерять существующие рабочие места, мы через колено запрещаем вырезать скот. Для нас исчезновение десяти коров дойного стада — это уже ЧП.
— А как вы можете запретить?
— Убеждаем.
— Ну-ка, убедите меня.
— Есть сегодня еще определенные механизмы, влияния. Отношение к власти сохранилось как наследство от Советского Союза. Обычно мы не сталкиваемся с ожесточенным сопротивлением. Те люди, которые сегодня занимаются организацией работы сельхозпредприятий, сами родом из этих мест — они понимают важность поголовья, да и не спешат на сто процентов обновлять машинно-тракторный парк.
И я понимаю, почему. Вот расскажу вам историю. Когда я делал первые шаги на посту губернатора (а я человек городской), меня стали возить на успешные агропредприятия. Всё как на параде: стоит покрашенная сельхозтехника, отремонтированное здание сельской конторы, вывозят на поля, где хорошие урожаи. И вот смотрю, площадка механизации — комбайны John Deer, New Holland. Красавцы! А в конце скромно стоят три «Беларуси», другая техника стран бывшего СССР. Я говорю человеку, который и сегодня является для меня авторитетом в сельском хозяйстве: «Вам что, тяжело поменять вот эту рухлядь? Ее осталось-то с гулькин нос. Делаете — так сделали бы полностью, как под линеечку». Он парирует: «Да я давно убрал бы и трактор, и хозяина уволил. Но тогда этот крестьянин сопьется, а у семьи никакого дохода больше нет. У меня работает 130 человек на предприятии, а надо максимум сто. Не могу я их сократить — они пропадут».
— Социально ответственно…
«С кем я воюю, это крупные латифундисты, это предприятия, которые стараются сегодня заниматься исключительно растениеводством, получать 60–100 процентов прибыли в год»
— Вот он какой, подход этих людей. Поэтому я воюю с крупными латифундистами, с предприятиями, которые стараются заниматься исключительно растениеводством, получая 60–100 процентов прибыли в год. А животноводство приносит 10–15 процентов прибыли, хорошо если двадцать.
Вот Андрей Веревский, владелец большого земельного банка в Харьковской области, имеет свыше двух тысяч голов скота. Разного вида. Это не его типичный бизнес, другой хозяин давно бы уже вырезал. Но он понимает, насколько это важно. Даже готов подарить, поскольку самому животноводством не очень выгодно заниматься.
— Что областная власть может дать взамен?
— Более комфортную организацию оформления документов. Для бизнесменов это важно, поскольку в Харьковской области однажды за полгода поменялось пять или шесть начальников регионального Госкомзема. Была выстроена такая система поборов при выделении земельных участков и регистрации договоров, что предприниматели, фермеры просто плевали, ничего не оформляли и работали так. А с другой стороны — приходила прокуратура и говорила: «Нет договора — вы незаконно используете землю. Платите штраф».
Вот разрулирование таких ситуаций — это тот самый механизм, который у нас сегодня есть для диалога.
Есть редкие исключения. Могу назвать всего три случая, когда мы не нашли взаимопонимания с компаниями. Всё остальное — это десятки. Абсолютно нормальный диалог, причем люди после него не чувствуют себя обиженными. Где-то они пошли навстречу, где-то мы.
— Почему вы говорите о невыгодности животноводства? Ваши коллеги из Донецкой области, где активно развивается эта отрасль сельского хозяйства, напротив, подчеркивают выгодность свиноводства и птицеводства. Мол, в Донбассе пять миллионов ртов и их надо кормить — так что спрос гарантированно будет!
— Ситуация изменилась. Прекратилась контрабанда мясных продуктов, которая ранее имела катастрофические объемы. Я эту ситуацию хорошо знаю, поскольку одним из владельцев фабрики по выращиванию бройлерных цыплят является мой брат. С закрытием границы резко увеличилась потребность в украинской продукции и возросла стоимость.
Изменилась и закупочная цена живого веса. Если раньше мясокомбинаты давали за живой вес мало, то с закрытием контрабанды закупочная стоимость выросла. А на цене мяса в магазине это не сказывается никак — как было около 50 гривен за кило, так и остается.
Если мы еще закроем неквалифицированную сертификацию, то, что называется импортным мясом, мы еще больше поднимем потребность в промышленном производстве мяса.
Вот тот же Веревский готов развивать бизнес, причем у нас на Слобожанщине. Ему больше всего подходила Полтавская, Житомирская области — где больше производство кукурузы. Но он выбрал Харьковскую область для строительства мощнейшего свинокомплекса, который превзойдет все донецкие. Сумма инвестиций намечена около 700 миллионов долларов. Выбрал нас только потому, что мы дали ему понять: будем поддерживать и сопровождать проект от начала и до конца, как это мы делаем с Shell, как мы это делали с Philip Morris. И у него пропадет огромное количество «головняка».
— Вы подведете ему на участок электричество, воду, канализацию, прочие трубы?
— Нет. Речь о бумажных делах. Мы не будем вкладывать деньги в частный проект.
Наша задача — выделить ему большие земельные площадки под размещение большого количества свинарников, а это разные районы Харьковской области, прохождение документов, согласования.
При моем заместителе создана рабочая группа, отрабатывается план-график с указанием даты выполнения и ответственных, раз в неделю-две проводятся совещания. Зная нашу систему, Веревский для себя решил, что ему лучше быть чуть-чуть ограниченным в сырье, но зато все согласования пройдут как по маслу, и никто с него лишнего доллара при получении какого-нибудь документа не потребует.
— На Харьковщине еще недавно были десятки сахарных заводов. Сегодня их осталось мало. Почему в сахароварении такой глубокий кризис?
— У нас в государстве очень неэффективная политика в области сахароварения. На сегодняшний день в области существует девять заводов в разной степени готовности, шесть из которых относительно стабильно работают. Правительство бросило на самотек производство сахара, и у нас такой переизбыток сладкого продукта, что потеря составляет минимум гривню на килограмме.
Раньше я заставлял наращивать площади под сахарной свеклой, а ведь это самая сложная сельхозкультура, кто ее выращивает, считается настоящим профессионалом среди аграриев. Когда я область принимал, было 20 тысяч гектаров под свеклой. Мы довели до 65 тысяч. И должны были выйти на 80 тысяч.
Но сегодня я вижу отношение государства к компаниям, которые варят сахар. Они не будут работать себе в убыток, поэтому я не могу заставлять их сеять больше.
А решение такое. В Кегичевском районе есть одно из крупнейших предприятий по производству сахара, на котором способны в сутки резать пять тысяч тонн свеклы, что является очень большим показателем. Этот завод вряд ли уже запустится. Он такой огромный, что производить относительно малые объемы ему невыгодно. И вот мы договариваемся с Веревским, чтобы убойный цех, где нужно больше всего рабочих мест, был организован именно там. Чтобы получилось замещение: одно предприятие ушло, второе появилось.
Стадион уходит к Курченко
— Областной спортивный комплекс «Металлист» являл собой хороший пример государственно-частного партнерства. Помнится, во время нашей инспекционной поездки перед Евро-2012 (см. «Узел первой столицы», спецпроект «Навстречу Евро») «Эксперт» допрашивал работников стадиона, где именно проходит граница между владениями Александра Ярославского и собственностью муниципалитета. Вразумительного ответа мы так и не получили. «Партнерство», — говорили наши гиды по стадиону.
Что теперь со стадионом «Металлист»? У «Эксперта» есть информация, что он будет продан новому владельцу харьковского футбольного клуба, а в коммунальной собственности останется «Динамо». Можете подтвердить или опровергнуть?
— Я хочу развеять мифы, поскольку пресс-служба компании DCH отрабатывала деньги Александра Ярославского очень хорошо. Количество «джинсы», размещенной во многих центральных СМИ, включая определение эксклюзивной составляющей подготовки Харькова к Евро лично господином Ярославским, превышало все допустимые нормы.
Стадион «Металлист» всегда был в совместной собственности территориальных громад. Там была собственность города и области. В силу того, что у меня не было нормальной коммуникации, как у мэра с губернатором, ради общего дела я отбросил амбиции в сторону, и мы передали безвозмездно в собственность области городскую собственность. Оформили все документы.
Дальше строительством (реконструкцией. — «Эксперт») стадиона занималось руководство области. И оно совершило противоправную сделку, по которой из целостного имущественного комплекса незаконно были выведены подтрибунные помещения и проданы структуре Ярославского. А тот инвестировал исключительно в свою частную собственность на этом стадионе.
Через него велись все строительные работы. Я думаю, что подряд на 500–600 миллионов гривен от государства взяла бы любая фирма.
— Область владеет 70 процентами стадиона?
— Да, 70. При этом всё организовано неправильно — мы не имеем даже управляющего коммунальным предприятием. Аваков туда поставил человека Ярославского, который стал подписывать документы налево-направо, в том числе и от имени области. Я решил его снять, но столкнулся с сопротивлением.
Ситуация разрулилась только лишь потому, что Ярославский продал клуб. А вместе с ним и свою часть стадиона.
— Как у вас сложились отношения с новым владельцем Сергеем Курченко?
— Я с ним встретился, чтобы узнать судьбу Маркевича (Мирон Маркевич — главный тренер футбольного клуба «Металлист» с 2005 года. — «Эксперт»). Этот человек — знаковый для города, и мне очень не хотелось, чтобы такой тренер остался вне футбольного клуба «Металлист». Я ни в коем случае не лезу в политику футбольного клуба, но коль уж есть человек, который является брендом города…
— К радости харьковских болельщиков, Маркевич остался.
— Да, остался. Ну, а дальше я выяснил, что в команду будут делать инвестиции, это не просто попытка устранения конкурентов. И я сказал Курченко: «Сергей, ситуация такова: если мы управляем стадионом, тогда для минимизации расходов придется рассматривать проведение других праздников, сдачу в аренду, за исключением, может быть, дополнительной нагрузки на само футбольное поле».
Он спрашивает: «Какие будут предложения?»
Я отвечаю, что предложение одно: если ты взял команду, то выкупи стадион по остаточной стоимости.
— Цена?
— Это же не имущество Кернеса—Добкина. Стадион можно рассматривать как объект, который продается с прибылью, как объект, откуда забираются деньги, которые вкладывали общество и страна в целом, наша громада, отрывая от других программ.
Стадион в эквиваленте стоит около ста миллионов долларов — специалисты подсчитают точнее. Тридцать из них забрал Ярославский как свою долю, продавая футбольную команду. Остальное — собственность громады. Вот сумму 70 миллионов долларов мы и назвали.
— И что Курченко?
— Взял время подумать. В двадцатых числах января мы встретились, он сказал, что ему надо составить финансовый план, чтобы понять, выкупать стадион частями или всё сразу.
— Какова ваша реакция?
— Я Курченко так и сказал — это уже не вопрос. Можем проработать любой вариант. Нам нужно два квартала, чтобы собрать и подготовить все необходимые документы по продаже стадиона. Если он начнет рассчитываться в третьем квартале и всё выплатит до конца года, нас это устроит.
Думаю, до конца 2013-го все 70 миллионов в гривневом эквиваленте будут на счетах города и области.
Автор: Андрей Блинов
http://www.expert.ua/articles/25/0/11343/
Напоить Украину
Молока в стране хватит и взрослым, и детям, если только государство будет стимулировать строительство новых крупнотоварных ферм и потребление молочных продуктов, считает руководитель молочного направления PepsiСo в Украине, председатель правления компании «Вимм-Билль-Данн Украина» Андрей Наумов
Крупнейший производитель молочных продуктов в Украине, компания «Вимм-Билль-Данн Украина» (входит в концерн PepsiСo) не ждет финансовой помощи от державы и сама занимается социально значимыми программами — и в городе, и на селе. Но, как и все переработчики, видит определенные сложности для развития своего бизнеса в связи с возможным введением минимальных цен на молоко. О балансе рыночных и государственных регуляторных механизмов на рынке молочной продукции «Эксперт» беседовал с генеральным директором компании «Вимм-Билль-Данн Украина» Андреем Наумовым.
— Завод детского питания «Агуша» работает уже почти год. Каковы первые итоги и первые проблемы, с которыми вы столкнулись?
— С точки зрения результатов мы очень довольны. Сейчас наша компания является лидером по производству детских продуктов на рынке Украины. У нас два направления — молочное и немолочное. В молочном направлении компании удалось за девять месяцев работы догнать нашего основного конкурента, а в немолочном она лидирует в сегменте детских соков. Успеха нам удалось достичь не только за счет того, что мы отобрали долю у конкурентов, но и за счет того, что рынок детского молочного питания в 2012 году сильно вырос, примерно на 30–40 процентов.
Эта ниша еще не полностью заполнена, хотя на рынке уже наблюдается сильная конкуренция. После прихода третьего игрока этот сегмент ускорил свой рост. Мамы всё отчетливее понимают, что детей нужно кормить именно детским питанием.
Ну и наш бренд «Агуша», который начал активно себя продвигать, заставил других игроков тоже уделять продвижению большое внимание.
— Как часто вы готовы обновлять ассортиментную линейку и выводить на рынок новые товарные позиции? Много ли нововведений оказываются невостребованными у потребителей?
— У нас есть примеры запуска успешных продуктов, скажем, творога и йогуртов для детей под торговой маркой «Агуша». Но были случаи, когда наши новинки не сработали. Так, год назад мы начали импортировать из России молочные коктейли для детей «Агуша». Для меня загадка, почему в Украине они оказались невостребованными, хотя в соседней стране прекрасно продаются.
Как правило, через три-четыре месяца после вывода продукта на рынок уже ясно, идет ли развитие продукта в соответствии с нашими ожиданиями, нужно ли его менять или убирать с рынка.
Большое стадо
— Проблему сырья удалось решить?
— Проблем с сырьем для производства детского питания у нас нет. Мы заключили контракты с тремя фермами, которые имеют сертификаты на производство молока для детей. В основном используем сырье одной компании. Она производит экологически чистое молоко, поскольку поля фермы уже лет тридцать не обрабатывались никакими химическими удобрениями. Другие два сельхозпредприятия нужны для подстраховки.
То, что в Украине мало сырья и есть проблемы с натуральным цельным молоком — это один из мифов. Молока в стране достаточно, по крайней мере, для местного производства. Специфика в том, что традиционно ваша страна является экспортером молочных продуктов, и местный потребитель сильно привязан к колебанию спроса на таких рынках, как Россия. Как только спрос там повышается, бОльшую часть молока вывозят из Украины в виде готовой продукции. Как только экспорт ограничивается, молока в стране становится слишком много, и его производители страдают от резкого снижения цен.
Наша компания сырьевой проблемы не имеет, поскольку у нас наработаны прочные связи со многими крупными сельхозпредприятиями и небольшими частными хозяйствами. По итогам 2012 года количество молока от крупнотоварных ферм выросло на 14 процентов, в то время как в целом рынок производства молока прибавил два с половиной процента. Индустрия идет в правильном направлении, но ей нужна еще более активная поддержка.
— Какие изменения налоговой системы, на ваш взгляд, необходимы, чтобы производство молока активно развивалось?
«То, что в Украине мало сырья и есть проблемы с натуральным цельным молоком — это один из мифов. Молока в стране достаточно, по крайней мере, для местного производства»
— Сейчас уже существует несколько программ. Все сельхозпроизводители имеют льготы по налогу на добавленную стоимость (НДС). Это хорошая мера, она должна оставаться. Эта же льгота существует и для производственных кооперативов, за которыми, я уверен, будущее.
Второе направление — переработчики молока направляют НДС на поддержку его производителей. Этого, конечно, недостаточно. Необходимо в бóльшей степени стимулировать как строительство новых крупнотоварных ферм, так и потребление молочных продуктов.
— В 2011 году в Украине изменилась схема выплат дотаций производителям молока и мяса. За литр сданного молока и килограмм мяса крестьяне стали получать не деньги от переработчиков, а фиксированную компенсацию на одну корову из госбюджета. Как сейчас работает эта схема дотаций?
— В этом году 60 процентов от НДС мы направляем непосредственно производителям молока, 40 процентов — на спецсчет, с которого деньги распределяются в соответствии с программами, разработанными Министерством аграрной политики и продовольствия. В целом нельзя сказать, что поддержка достаточная. С одной стороны, мы понимаем ситуацию в экономике страны, с другой — если аграрный сектор является приоритетным, то сюда должны направляться бóльшие инвестиции.
— Какая схема работала лучше — прежняя или нынешняя?
— Нынешняя модель — компромиссная мера. Если государственные программы будут исполняться в том виде, в котором они запланированы, лучше, если поступающий на спецсчет НДС будет инвестироваться в строительство крупнотоварных ферм. Потому что сейчас часть денег, поступающих производителям, позволяет снижать цену.
Между тем стоимость молока и так является достаточно высокой. У крупнотоварных ферм вилка по цене сейчас составляет 4–4,50 гривни за литр, тогда как в Евросоюзе молоко стоит дешевле (3,50–4 гривни за литр, причем жирность европейского молока выше, чем украинского. — «Эксперт»). Это ставит наших производителей молочных продуктов в менее конкурентоспособную позицию по сравнению с импортерами, в частности из Беларуси, где сырье значительно дешевле. Пока засилья белорусской продукции у нас нет. Тем не менее это одна из угроз.
«Социальное» молоко
— Как вы оцениваете инициативу некоторых депутатов включить молоко в перечень товаров, на которые распространяется государственное ценовое регулирование (пока из молочной продукции в него входят только сухое молоко и сливочное масло)? Как вы относитесь к идее установления минимальных цен на молоко?
— Нас беспокоит возрастающая социальная нагрузка на переработчиков молока. На них хотят возложить ответственность и заботу о социальном благополучии на селе. Цена должна формироваться исходя из спроса и предложения. Если на рынке дефицит молока, то цена на него идет вверх и порой действительно достигает запредельных величин. Когда молока в избытке, в частности, если экспорт падает, то, естественно, цена снижается, и никаким государственным регулированием ее не удержишь. Селяне будут вынуждены выливать молоко, поскольку по минимальной цене оно будет никому не нужно, а дешевле его нельзя будет купить законным образом.
Мы прекрасно понимаем, что так пытаются поддержать население, которое содержит коров. Но, наверное, для этого нужно использовать другие рычаги программы.
— Государственный бюджет и в этом году остается высокодефицитным, поэтому господдержка сельхозпроизводителей существенно сокращается. Отразится ли это на бизнесе компании в Украине, в частности на объемах производства вашей молочной продукции?
— Главное, чтобы находились необходимые деньги и внедрялись те программы, которые направлены на поддержку производителей молока. Если поддержка уменьшится, производство молока начнет сокращаться. А прямой государственной поддержки переработчиков как таковой нет. Мы на нее и не надеемся.
— Вы будете стимулировать потребление молока в школах и детских садах?
— Стимулирование потребления молочных продуктов в школах и детских садах — это отдельное направление. Сейчас компания активно работает над программой, которая направлена на то, чтобы увеличить норму потребления молока украинскими школьниками с нынешних 28 граммов в неделю хотя бы до ста граммов в день (в ЕС действует программа «Школьное молоко», согласно которой ежедневно дети получают минимум 0,25 литра, причем государство увеличило компенсации поставщикам молока в школы и детские сады с 0,18 до 0,36 евро/кг. — «Эксперт»). Мы готовы совместно с государством заниматься поставками молока в школы и продавать его по сниженным ценам, вплоть до себестоимости. Конечно, рассчитываем, что в будущем это приведет к увеличению потребления молочной продукции.
— Можете рассказать, какие из ваших молочных продуктов являются высокорентабельными, а какие социальными?
— У наших производителей широкая гамма продукции классифицируется как социально значимая. Сейчас мы работаем с Кабинетом министров над тем, чтобы этот перечень сократить до каких-то базовых продуктов (например, молоко, сметана в полиэтиленовых пакетах, а также масло минимальной жирности) и сделать только их подлежащими государственному ценовому регулированию (максимальная торговая наценка на них составляет десять процентов. — «Эксперт»). Ведь сегодня в этот перечень входит всё молоко, сметана, бОльшая часть масла и творог. Некоторые продукты, которые требуют больших инвестиций в оборудование и продаются в дорогой упаковке — то же молоко в стеклянных бутылках, творог в дорогих ванночках, — тоже классифицируются как социальные. Но они таковыми не являются и должны быть из этого списка исключены.
— Как вы определяете баланс — сколько компания может себе позволить выпускать социальных продуктов?
— Как такового баланса мы не определяем, мы следуем потребностям рынка. У нас просто нет возможности вкладывать деньги в продвижение низкорентабельных продуктов. Чем больше ты зарабатываешь денег на определенном продукте, тем больше можешь вкладывать в его продвижение.
Молочная пропаганда
— Ваше предприятие участвует в информационно-образовательной программе «Три молочных продукта в день». Какой вы видите в ней роль государства?
— Сейчас эта программа полностью финансируется за счет средств компаний-участников. Нам помогают представители рекламного рынка. В частности, у нас активная фаза коммуникации начнется в мае. Реклама будет направлена на продвижение молочных продуктов в целом, без упоминания каких-либо конкретных брендов. Эта реклама является социальной, и ее бесплатно будут размещать некоторые телеканалы, радиостанции, а также компании, занимающиеся наружной рекламой.
Роль государства в этом проекте заключается в том, что соучредителями программы являются Минагропрод и Минздрав. Их помощь мы видим в пропаганде активного и здорового образа жизни. Думаю, в ближайшее время мы получим более активную поддержку со стороны государства, не финансовую, а публичную, информационную. Нам этого достаточно.
— Предполагаете ли вы в рамках этой программы снижать цены на вашу продукцию?
— Суть программы всё-таки больше информационная. Это борьба с некоторыми мифами. Мы объясним людям, что молочные продукты от ответственного производителя — качественные и сделаны из настоящего натурального молока. Существует миф, что чем меньше срок хранения продукции, тем она более натуральная. На самом деле это не так. Мы можем производить продукцию с 14- и 20-дневным сроком хранения за счет использования высокотехнологичного оборудования. Это производство закрытого типа, которое происходит в вакуумных условиях, и никакие бактерии туда не попадают.
Ответственно к цели
Ключевой принцип концерна PepsiCo, в который входит компания «Вимм-Билль-Данн Украина», — приверженность идее устойчивого роста за счет инвестиций в здоровое будущее людей и планеты, что, по убеждению компании, закладывает для PepsiCo основы успешного развития. Этот принцип называется Performance With Purpose («ответственно к цели»). Следуя ему, PepsiCo намерена обеспечивать потребителей широким ассортиментом вкусных и полезных продуктов питания и напитков; внедрять инновационные технологии, позволяющие минимизировать влияние на окружающую среду, сокращая потребление энергии, воды и упаковочных материалов; обеспечивать лучшие условия работы для своих сотрудников, а также инвестировать в местные сообщества.
Так, «Вимм-Билль-Данн Украина» выпускает не только полезные молочные продукты, но и поддерживает своих партнеров-товаропроизводителей, предоставляя им оборудование, кредиты, принимая участие в программах по увеличению поголовья. Один из важных для компании проектов — раздельный сбор отходов с последующей утилизацией, который практикуется и на производстве, и в офисах компании. В Украине PepsiCo стремится к минимальному влиянию производства на экологическую ситуацию в регионах, где расположены ее предприятия. Помогает местным сообществам, оказывая поддержку детским учреждениям, школам, больницам.
Автор: Ирина Чухлеб
http://www.expert.ua/articles/25/0/11345/
