Устройство постоянной подкормочной площадки для короеда-типографа с помощью санитарной рубки: пример из Ленинградской области

Если верить Лесному кодексу Российской Федерации и некоторым нашим лесным чиновникам, санитарные рубки проводятся с целью предупреждения распространения вредных организмов. На самом деле санитарные рубки в том виде, в каком они проводятся сейчас, практически нигде и никак не препятствуют распространению вредителей леса, но часто наоборот – способствуют ему. Не препятствуют – главным образом потому, что проводятся обычно без учета жизненных циклов вредителей, и в лучшем случае, даже если назначаются честно, помогают ликвидировать последствия их деятельности (погибшие или поврежденные древостои). А способствуют – потому, что их проведение часто приводит к ослаблению и распаду остающихся лесов, которые потом становятся легкой добычей вредителей. Рассмотрим очередной пример этого из Ленинградского областного музея-заповедника лесного бардака “Смородинка”.

Это сплошные санитарные рубки в кварталах 64 и 69 Сосновского участкового лесничества, проводившиеся в основном в 2017-2018 годах главным образом в связи с массовым поражением ельников короедом-типографом и частично – ветровалом, и прилегающие к ним леса кварталов 65 и 70 того же участкового лесничества. Видимая на снимках вертикальная граница между вырубленной площадью на западе и не вырубленной на востоке – это как раз квартальная просека между кварталами 64 и 65, 69 и 70. Слева – космоснимок Sentinel 2 за 27 августа 2019 года, справа – за 11 мая 2020. Желтыми стрелками показаны прилегающие к массиву сплошных вырубок участки, на которых происходит массовый распад стен леса – после огромных сплошных рубок ветер давит на деревья так сильно, что они не выдерживают и падают. Масштабы ветровала значительно увеличились с лета прошлого года – сейчас на некоторых участках он продвинулся на 150-200 метров вглубь леса от границы вырубки:Вот так это выглядит с земли – все снимки сделаны в начале мая 2020 года, автор – Евгений Усов:

Ветровая нагрузка на оставшиеся деревья растет, каждый новый шторм постепенно раскачивает их, наклоняет, обрывает мелкие корни – и постепенно ветровал продвигается все дальше и дальше в лес. Деревья, выпавшие и погибшие два-три года назад, уже не представляют большой опасности с точки зрения будущего размножения стволовых вредителей – в основном они уже отработаны ими. А вот новые деревья, которые все падают и падают, представляют собой прекрасный субстрат для размножения того же короеда-типографа. Запасы этого субстрата по мере вываливания все новых и новых деревьев постоянно пополняются – поэтому если сложатся благоприятные погодные условия для массового размножения короеда (теплое и продолжительное лето – как раз такое пока прогнозируется на Северо-Западе в 2020 году), жукам точно хватит вкусной и здоровой пищи. Лесозаготовителям же такая древесина не интересна – она слишком переломана, искривлена и поражена гнилями, и годится в основном только на дрова, поэтому они даже не пытаются отбирать корм у братьев меньших.

Так что все эти санрубки в том виде, в каком они проводятся сейчас, мешают распространению вредных организмов только одним: оставляя все меньше и меньше спелых хвойных лесов, которые наиболее интересны как лесозаготовителям, так и короедам, усачам и прочим стволовым вредителям. Но при этом они часто создают благоприятные условия для еще более массового размножения этих вредителей в окружающих лесах, и тем самым скорее ухудшают, чем улучшают их санитарное состояние.

Что тут можно было бы сделать, чтобы избежать такого распада стен леса и такого ухудшения его санитарного состояния? Очевидно, что, во-первых, нужно было проводить не сплошные концентрированные санрубки на огромных площадях, а локально выбирать отдельные наиболее поврежденные участки лесосеками небольшой площади (до нескольких гектаров); во-вторых, рубить надо было в первую очередь не там, где больше ценной древесины – а там, где есть реальные очаги опасных вредителей. Тем более, что это защитные леса, да еще и вблизи огромного города (в сорока километрах от Санкт-Петербурга) и нескольких очень крупных поселков. Но поскольку участковое лесничество было почти целиком отдано в аренду для заготовки древесины, да еще и не чужим для областной власти людям – все эти соображения отошли на задний план, а главными стали деньги и пиловочник.

Кстати, с лесовосстановлением на вырубленных площадях тоже почти ничего не получилось. Как говорится, талантливые люди талантливы во всем: борьба с короедом-типографом приводит к созданию условий для его дальнейшего массового размножения, лесовосстановление – к образованию задерненных пустошей, переход на самые современные сеянцы с закрытой корневой системой – к потрясающе низкой приживаемости, и т.д. Когда-нибудь весь этот колоссальный опыт будут специально изучать студенты лесных университетов и техникумов и ученые из отраслевых институтов – чтобы больше никогда так не делать. Но пока Рослесхоз считает это положительным опытом: Ленинградская область входит у него в число лучших по эффективности управления лесами регионов по России в целом, и занимает первое место в своем Северо-Западном федеральном округе.

Про лесовосстановление на одном из соседних участков можно прочитать здесь:

Как поживают рослесхозовско-губернаторские посадки 2017 года в Ленинградской области