01/06/2019
0Рис. : Петр Саруханов / «Новая газета» Алексей Тарасов — о том, как горит Россия
Минувшей весной Сергею Руденко, главе Кургана (2014—2019), члену президиума регионального политсовета ЕР (с 2016-го), секретарю городской парторганизации ЕР (2015—2019) решительно не везло. Перестал быть мэром и депутатом, а теперь вот стоял по колено в болотце, наблюдая, как догорает его машина (за нее еще 600 тысяч кредитного долга) с его собаками, и названивал близким: «Вы где? Уезжайте с дачи!»
После всего проезжаю его маршрутом — от дачи Руденко до шоссе, до асфальта всего-то метров сто. Он их не проскочил. Лес горел, и пламя переметало через дорогу. В обгоревшем сосняке (он сразу за садоводством, без пробелов и пауз) еще дымится подстилка. Дорога поначалу идет вдоль старицы Тобола. На берегу меж обугленных стволов замечаю яркое пятно, подхожу ближе. Это могильный памятник собакам: декоративная фигура пса и пластмассовые цветы.
 |
 |
| Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» | СНТ «Благодатное». Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» |
Соседи и очевидцы рассказывают, что на следующий день после событий Руденко вернулся: похоронил собак и полил помидоры. А накануне, когда лесные пожары пришли в местные СНТ «Благодатное» и «Раздольное», Руденко с женой и собаками садятся в машину и ломятся в город. Тормозят. Дают задний ход. Машина греется, встает сама на стопы и включает сигналку, глохнет, электроника отказывает и отключается, дверь водительскую блокирует, Руденко выбирается через дверь жены. Собаки забились под сидения, достать их не удается. Машина вспыхивает и взрывается на глазах — Руденко с женой отбегают и спускаются в старицу. Он обгорает до волдырей, пока ищет собак… И пока я узнаю подробности этой и множества других историй бегства, спасения, тушения, взаимовыручки, свинства — он в больнице.
Когда мне объясняли дорогу к его даче, один ориентир смутил: там, говорят, стоит Дэу Нексия, в ней лежит пьяный мужик (он, кстати, все про всех знает), так вот от него — налево. Ну все равно, как увидите собаку, писающую на забор, — от нее поворачивайте.
Но ровно так и оказалось: вот Нексия, вот в ней спит мужик. Рядом с участком семьи Руденко дачи в шахматном порядке сгорели, их — нет. Пожар здесь преимущественно шел низовой: сосняк трех-четырехцветный: черные комли, желтая и рыжая хвоя посередине, зеленые верхушки. Весь сосновый подрост выгорел. Забор из досок сгорел наполовину снизу, и теперь, зафиксированные только на верхней перекладине, они раскачиваются на ветру и скрипят. В тот день ветер закидывал пламя и наверх. Столбы превратились в головешки. Благо, что примотаны к бетонным пасынкам — те не горят.
Одна соседка Руденко, тоже уцелевшая: «Мы как купили, так в 2004-м сразу сгорели. Отстроились. Теперь отстояли». Другой сосед — сгоревший и пьяный: «Я на земле сплю. Вы приехали мне палатку поставить?» (С пожаров прошло две недели.) Третий — тот, что в Нексии, просыпается и показывается из машины. Тоже вдрабадан и, похоже, уже много дней. На его участке сгорело все, повсюду листы обгоревших книг — Лесков, Шолохов.
Мужик пьет, забор раскачивается, раскачиваются оборванные провода со столбов, из низины тянет сизым дымом.
 |
 |
| СНТ «Благодатное». Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» | Сергей Руденко. Фото: Екатерина Сучкова/Ura.ru/TASS |
Через пару часов захожу в прекрасную Юговку — областную универсальную научную библиотеку имени писателя и врача Алексея Югова. В этот день в Кургане планово отключили воду. В районе, где остановился, горячей и раньше не было, теперь — никакой. Во всем городе. И библиотеку, естественно, закрыли. Но люди культуры — мягкие, и некоторым делают исключение: мне только узнать о Екатерине Феодосьевне Шишмаренковой, 1932 года рождения. Она последние 30 лет стажа, до 1994-го, работала в Юговке. Погибла в тот же день, 4 мая, когда ветер достигал 21 м/с и когда заполыхали дачи в «Благодатном»: в 25 км от них на северо-запад пожар уничтожил 24 из 31 дома в деревне Ордина, где жила одна пенсионерка-библиотекарь… останки нашли при разборе головешек.
Исключение делают не только мне. Второй посетитель, интеллигентная женщина, услышав о моем интересе, говорит:
— Почему так увеличилось число различных бедствий? Чересчур повторяются! Извините, если у кого-то тут украинские фамилии, но я уже на это стала грешить. Вот сколько их в процентном отношении работало в «Зимней вишне»?
Встреча в самом культурном учреждении области. Культурней не бывает. Воспитанный его, Руденко, партией электорат. Электорат с мозгами, глазами, языками, обильно загаженными его партией. И я слышу и молчу. Не подливать же масла в этот непредсказуемый огонь рассказами о Руденко в болоте? (Впрочем, Юговка обязывает к плюрализму без берегов. Сам товарищ Югов задолго до нынешних патриотов стройно излагал, что Крым — исконно русская земля, а величайший герой Ахиллес — русский, тавроскифский князь.)
Через день, 6 мая, после сгоревшей деревни и библиотекаря, дач и собак врио курганского губернатора Вадим Шумков выступил с обращением к жителям региона. И назвал виновников пожаров: ими сами жители и оказались.
«Причиной более 90% пожаров стали человеческая беспечность и преступное поведение, так называемый человеческий фактор. И это наши жители. В соцсетях иногда встречается чуть ли не активная поддержка тех, кто поджигает либо допускает огонь на населенные пункты под предлогом того, что государство должно выплатить им огромные компенсации. […] Сегодня власть работает на вас. Но она не может работать за вас и в противодействии вам».
Разумеется, губернатору видней, откуда в лесах пожары. И все же — смело. В подобных обстоятельствах коллеги Шумкова винят природу, погоду, стихию, аномальные солнце, ветер, зной, а тут — в лоб. Власть, оказывается, народ не гнобит и гробит последовательно, а — вот новость! — спасает. Народ же противостоит. И даже противодействует. На следующий день Шумков подтверждает диагноз:
«Ситуация очень нехорошая. 98% пожаров по вчерашнему дню — человеческий фактор. Только два из ста возгораний были связаны с обрывом проводов в виду ветреной и сухой погоды. Все остальное — поджигание и небрежность, а также распространение через сильные порывы ветра».
Власть, в общем, сетует на народ — поджигает и небрежен. Народ подозревает украинских диверсантов.
8 мая библиотекари идут не на концерт, а на прощание с Екатериной Феодосьевной. Торжественная часть к Дню Победы начинается 8-го в 14 часов в филармонии. Шумков приветствует общественность и садится в центре зала, в 15 ряду. В 14-м слева — силовики и эмчеэсники. В середине концерта открывается дверь, к ним подходит пошептаться гонец. Уже направившись выйти из зала, он вдруг останавливается, идет к Шумкову. Коротко говорит тому на ухо. Глава молча пальцем тыкает в сторону помощников, кому вставать и выходить за ним. Зрители смотрят концерт, силовики, гражданская оборона, МЧС поднимаются тоже и удаляются вслед за врио. Заму по социалке — СМС: на узком банкете поздравлять ветеранов и випов ей.
Вскоре по залу — шепот: лесной пожар подошел к Иковке.
Значит, кульминация. Большой поселок и — главное — колония. Эвакуировать ее — проблема. Нет, не то слово.
Гнилая, мутная тема с давними цепкими корнями. Весной 1991-го писал в «Известиях» о пожаре в женской зоне в Нижнем Тагиле: цех пошива телогреек, время к полуночи, работает 114 зэчек, одна неудачно перекурила.
Три этажа пылали факелом, а начальство не звонило в пожарку полчаса: бабы таскали из пламени телогрейки. Спасали имущество. Десять сгорели. Не телогреек — женщин.
Эти приоритеты, главенство казенной фуфайки и сапога никуда не делись, они здесь, с нами.
На первую платформу вокзала Кургана традиционно приходят товарняки, а пассажирские поезда загоняют на задворки. Чтоб человек не загордился, помнил свое место. Вот, кстати, для зэков делают исключение. Рядом с вокзалом площадка для них, и спецвагоны с ними подают на основной перрон. Это, конечно, для удобства конвоя.
И где его Кургану взять столько, чтобы выводить разом всю колонию?
 |
 |
| Бывшая Лесная школа в Кургане. Сейчас — военкомат. Фото А.Тарасова | Вадим Шумков. Фото: Екатерина Сучкова/Ura.ru/TASS |
Пожары мая 2019-го повторяли маршруты катастрофического мая 2004 года. 2004-го — и при чем тут украинцы? Все в России ходит по кругу, даже огонь.
Мир — не только наши представления о нем, но и воля. И воля страны утрачена настолько, что, кажется, она вернулась в неорганическую жизнь, где сериальность, множественность — одно и то же: круги на воде, падающий один и тот же снег, — вернулась к деревьям, что тупо стоят и всю жизнь смотрят на одно и то же. Сукно, железо, трава, дым, почва. Бесконечное знакомство с одними и теми же граблями.
И вот что-то пошло не так. В том цикле губернатор остался бы на концерте, потом пошел на банкет, бросив привычное: докладывать каждые 15 минут. Назавтра сказал бы подобающие слова о трагедии. «К сожалению, погибли люди». Или «наши жители» — он так говорит. Пообещать деньги и пиломатериалы. Освоить миллиарды из Москвы на помощь погорельцам.
Шумков, однако, уехал в Иковку — эвакуировать ее. Она уже сама, чувствуя, что летящий на нее прах и пепел стал теплым, а потом горячим, начала разъезжаться. Более полутора тысяч выехали на личных машинах, а к 17 часам к сельсовету подъехали автобусы за остальными. 334 человека развезли по детским лагерям, кормили.
В 18 часов к поселку поехали автозаки. Поскольку было несколько дней в запасе, ФСИН провела усиление колонии сотрудниками со всего УрФО. Готовились не тушить имущество колонии, а действительно к эвакуации зэков по железной дороге — в спецвагонах или электричками.
Вроде так и должно все происходить, но для Иковки и Кургана даже не событие это. Сенсация.
Однако на вопрос, способно ли российское государство в принципе к людям относиться по-людски, ответа лично у меня нет. Возможно, это лишь следствие деятельного характера врио. Смысл и логика его действий курганцам пока неясны, но характер — на виду.
Смотрите сами. Массово возгорания на природе пошли с 3 мая. С 4-го заполыхал на много километров правый берег Тобола в Кургане, огонь заходил в поселки и подошел к железнодорожному мосту через Тобол, загорелись подъезды к путепроводу, складированные рядом шпалы (остановлен состав с нефтепродуктами), и тут же глава области ввел режим ЧС. (В 2004-м ЧС ввели с опозданием на неделю, когда уже сгорели люди и поселки). С 5 мая до 13-го запретили продажу алкоголя (на один день, 8 мая, сделали исключение), перекрыли 22 «пожароопасных направления», в т.ч. на Голубые озера и после 16 часов — на 7 кладбищ.
 |
 |
| У Камчихи огонь дошел до железной дороги и железнодорожного моста, горели шпалы. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» | Смолино. На заднем плане видно, как от жара вспучился и пошел волнами пластиковый сайдинг на уцелевшем доме. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» |
Как раз перед Радоницей, выпавшей в этом году на 7 мая. 26 дорог на въездах в лес перепахали, 10 перегородили шлагбаумами. Срочно начали опашку микрорайонов, трасс, расчистку противопожарных разрывов, выкосили камыш у жилья. Запретили продажу средств для розжига, продажу угля. В Кетовском районе (окружает Курган) запретили топку бань и печей в домах и дачах, рыбалку, охоту, шашлыки. С 6 по 8 мая Шумков запретил охоту во всем регионе. Меж тем запрет на посещение лесов и разведение костров в области ввели еще с 23 апреля. А 24 апреля новый начальник регионального УМВД Дмитрий Свинов, выполняя поручение нового губернатора («У меня просьба такая — еще раз объясните всем, пожалуйста: безвластие закончилось»), пообещал направлять на природные пожары следственно-оперативные группы для установления их виновников.
Ложь
Вину местных жителей в грандиозных пожарах, о чем столь безапелляционно заявляет Шумков, мне удается подтвердить только в одном случае, получив свидетельства из трех источников — от работодателей членов этой семьи и их знакомых. Пожар 3 мая в поселке Смолино произошел так: приехала бригада устанавливать септик в частном доме, задели газовую трубу, септик поставили, зарыли все обратно. Хозяйка пришла ставить чайник — стенка вылетела, дом сгорел, следом еще два.
Однако то локальный случай, не связанный с начавшимся в области уже на следующий день. В том же Смолино с 11 утра 4 мая дома заполыхали от огня, пришедшего с пустошей.
Пожарные, по рассказам местных, взялись заливать не соседние дома с тремя горящими, а землю перед церковью. И — занялись еще три дома, сараи.
Сгорели два дома в соседней Камчихе, множество надворных построек. Тактика пожарных объяснима, по госТВ в эти дни крутят новостной сюжет, как мужик в уже занявшейся огнем деревне Скаты бегал вокруг дома с иконой Матроны Московской, и огонь по этому рубежу остановился.
Еще об одном случае в Кургане полно разговоров: дорожники-гастарбайтеры варили остановку, в итоге чуть не загорелся Старый Просвет, а пожар этот и пошел дальше на Иковку. Еду в Старый Просвет. Рассказывает Людмила Бугреева, участковый лесничий:
— Да, постановили, что пожар начался от линейных объектов, где работали дорожники, но доказать это нереально. Конкретика требуется — это Петя в кепочке, и его только за руку ловить надо, когда он сваривает или пилит. А их там 8 человек воздвигало остановочный комплекс, все разные показания дали. В одном только сходятся, что на той стороне дороги в тот день не работали.Хотя ехал человек, который работает в Росреестре, а живет в Илецке. В 2004 году у него дом сгорел. И он с тех пор боится. И ездил — постоянно останавливался там и смотрел. Так вот, третий день на той стороне они трудились. Он, видимо, и вызвал МЧС первый. А рабочие до этого пытались сами остановить пожар. Да, объявлено ЧС. Но никто же не отменил сроки выполнения их работы, в них надо уложиться — договор заключен. От сварки, от искры и пошло.Но дело в том, что этот-то пожар был небольшой — 20 га всего сгорело, и он не распространился. А только по нашему лесничеству в двух очагах сгорело 7800 и 15–16 тысяч га. Большой пожар пришел с Юргамышского лесничества. Просветский и Михальский очаги сошлись в один — до этого деревня Ордина в Михальском сгорела. А в Просветском первый пожар начался с сосны, упавшей на электролинию. Замкнуло и загорелось. Следующий пошел его догонять с Шуховского полигона — вот криминал-то. У нас он вечно дымит. Из-под него и вышло. Единственная огромная такая свалка в области. Даже зимой дышать бывает нечем. Травят нас конкретно.
 |
 |
| Участковый лесничий Людмила Бугреева в Музее леса. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» | Сергей Харис. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» |
А с чего начался пожар в Юргамышском? Говорит мастер леса Сергей Харис — на него кивает Бугреева (он сутками там работал):
— Пожар начался 4 мая, ночью на 5-е к нам перешел. Придерживали, но не удержали. Причины пока не совсем ясны. Там болота, трава по пояс, кустарник…
Вот, собственно, и все факты про вину «наших жителей», что удалось нарыть. Хотя, конечно, совмещение праздников и выходных с жарой и сильным ветром в России всегда чревато. В Пасху 2015 года, 12 апреля, огненный смерч уничтожил в четырех десятках сел Хакасии 1215 домов, погиб 31 человек.
Еду по шоссе Тюнина (на юг из города) со Светланой, пенсионеркой:
— Обычно конец апреля теплый. А на майские праздники погода портится, нередок снег. А тут сместилось. Первого еще было прохладно. А со второго началось, и постепенно до 33–34 градусов, жара стояла такая, что мы не поняли: уже лето, что ли? Отродясь в это время таких температур не было. И сушь такая. Зной. Мы с дачи поехали в город (на север. — А. Т.) — по всей линии горизонта, докуда хватает глаз, — зарево и дым. В город въехали — дышать нечем. А уж потом узнали, что происходит на Иковке, вот видео оттуда, из лесов: огромные сосны сгорают, как спички… Глава района до последнего отнекивался о погибшей, потом стал говорить, что у него нет информации, — Светлана показывает на площадку слева от шоссе. — Вот здесь вертолеты постоянно стояли. Самолет постоянно летал. Ну так просто повезло в этом году, что выборы. А вот если б они уже прошли, то и на хрен мы никому не были б нужны.Врио — молодец. Старается. На Ленина (улице. — А. Т.) декоративные завиточки лепят на столбах. Фонари поменяли. Лучше б деревья не вырубали. Знаешь, до выборов все стараются, а потом как к говну к народу отношение. Насколько Шумкова хватит и что потом с ним будет? Кто б Путина выбрал, если б он до этого рассказал, что будет пенсионная реформа? И Донбасс? Везде одно и то же… — Мы съезжаем с шоссе на лесную дорогу, тут навалены кучи гравия. — Это наш начальник садоводческого кооператива тоже перед перевыборным собранием старается, дорогу делает.
От демократии и России есть польза. Слышу лейтмотивом в Кургане: хорошо, что пожары случились до выборов. Поэтому быстро и справились.
Деньги и доски
6 мая Шумков потребовал от чиновников не преувеличивать последствия пожаров и согласовывать данные: «Сообщалось, что сгорело 84 дома. В реальности 14 семей лишились домов. Остальные сгоревшие помещения — это дворовые постройки и другие нежилые объекты». В тот же день врио потребовал оперативно выплатить погорельцам положенные компенсации, а оставшимся без жилья предоставить до 15 мая по 100 кубов деловой древесины.
Объезжаю пепелища после 15-го. Минуло две недели с заявления врио.
Вероятно, мне попадаются неправильные погорельцы, не отвечающие требованиям регправительства: никто из них о помощи ничего толком не говорит.
СНТ «Раздольное» и «Благодатное». Здесь люди живут круглогодично, у многих другого жилья нет. Парень колотит новый забор. За ним обгоревшие скелетированные плодовые деревья, головешки на фундаменте.
— Успел только борсетку, собак, жену, козу закинуть в машину и по газам. Здесь 32 дома сгорело, а прописано всего несколько семей (11, по уточненным данным. — А. Т.). Разговаривают только с теми, у кого прописка тут. Жена ездила на собрание в Передергина, ничего толком не сказали. Да ну, какие компенсации! К нам приезжали дважды: сначала из администрации, потом дознаватель. Только КамАЗ выделили под головешки. Соседям, в «Благодатное», дали четыре КамАЗа, на второй день два пришло. И все, больше нет. А куда это все девать? Тут вывозить и вывозить…
 |
 |
| Уцелели лишь «кирпичные позвоночники» (Бродский). СНТ «Благодатное». Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» | СНТ «Благодатное». Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета» |
Переезжаю в дачные поселки по другую сторону дороги. Березники здесь не сгорели, огонь их точно перелетает — так всегда. В голых ветках — огромные черные брошенные гнезда: да и как птицам не улетать отсюда?
— Я тут постоянно живу. Лес в тот день задымил с 6 утра. И вышло с леса на нас. Щелкотня пошла, головешки летят во все стороны. Ветер, как в Заозерном (окраинном степном микрорайоне Кургана. — А. Т.), — порывами: то в одну сторону, то в другую. Кусками дачи загорались, через одну, через три. Но это уже на следующий день, а в первый запылало на 8-м км (проселочной дороги. — А. Т.). Я поехал в город в 10 утра к сыновьям, увидел и сразу позвонил. Выезжаю на трассу, мне перезванивают: кто такой? Так вы, говорю, приезжайте, смотрите, что тут происходит, а я кто? Я здесь, съезжу в город и вернусь. Ну вроде участковый придет показания снимать. Пусть приходит, говорю, вот мой адрес. Так никто в итоге и не пришел. А обратно возвращался часа через два — там уже все выгорело и через дорогу переметнулось. И машины все останавливали. Пошел пешком… Да, на дачи пожарные приезжали, тушили вот у соседки, и там, и там. Все мы помогали, мою дачу отливали. Ха, вечером чая попить решили, пошел на колодец, тряпки поднял — как шибанет огонь! Видать, головешка прилетела, а кислорода я поддал, и — пыхнуло… Помощь от властей? Собирали погорельцев в деревне, но, видать, не все пришли. Спрашивал у соседа, что им пообещали. Ну сказали, что вроде поможем. А чем?
Семейная пара:
— На собрание мы не ходили. Но у нас переписали все, что сгорело. Дом, баня, сарайка, гараж, полный инструментов, летняя кухня, туалет. А о помощи ничего не знаем. Никто ничего не говорит. Нет, не застраховано. Были здесь, так нас пожарные за шиворот вытаскивали. Вся улица моментально пошла огнем. Кабы он (муж) не болел, так ладно. После шунтирования он. Построились давно, а доделывали-то все время. И вот вроде все, и жить бы только… Да, воду дали, до ночи была. Но что ей заливать, когда горело все?
Врио главы Белозерского района (где сгорела почти вся Ордина и частично деревня Скаты) Александр Завьялов сразу заявил: пострадавшим из районного бюджета выделят по 10 тысяч рублей. В Белозерке мыши дохнут, чего еще ждать от районной казны, но есть же и другие бюджеты, не все им Дерипаске помогать. И вот на заседании 14 мая — Шумков контролирует выполнение своих поручений — чиновники отчитались: 13 семей, лишившихся единственного жилья, получили по 10 тысяч на человека (на это выделено 590 тысяч) Планируется каждой семье еще по 50 тысяч за утраченное имущество — чтобы купили вещи первой необходимости. И матпомощь дадут еще одной семье, потерявшей дом из-за природного пожара в районе, где режим ЧС не вводился. Работа по выделению ста кубов леса «ведется» — заявления получены от двух человек.
В новогодние праздники совпали взрыв многоэтажки в Магнитогорске и инцидент в московском Парке Горького, где люди свалились с мостков и некоторые даже угодили в больницу. Им тут же пообещали 500 тысяч рублей компенсации (не всем, а каждому — сколько всем зауральским семьям, обгоревшим и потерявшим жилье). Тем, кто ушибся и лечится дома, — по 250 тысяч. Теперь Магнитка. Семьям погибших — 100 тысяч, пострадавшим — 50 тысяч (потом, конечно, внесли коррективы, но тут важна первая реакция). А сгоревшим по зауральским деревням — и так сойдет.
Светлана:
— Столпились все в этой Москве. Она одна живет, вся страна на них работает, обслуживает, а в ответ ее говном и мусором заваливают, вот сейчас у нас тут урановые разработки продвигают. Вот о чем, об уране, надо говорить. И врио все для этого проекта сделает, его сюда для того и прислали. Вот он сразу и объявил ЧС, ему дан карт-бланш, у него московская поддержка. А при Богомолове (губернатор с 1996 года по 2014-й, сейчас живет в Москве. — А. Т.) ЧС не вводили, пока люди не сгорели.
Замененную московскую тротуарную плитку отдают в провинцию. А замененные пожарные машины — они же еще рабочие? Да и в самом Кургане могли бы пожарную технику, пусть свое отслужившую, отдавать сельсоветам — есть те, которые не распускают пожарные дружины.
Выйти из цикла
В 2004-м огонь, несшийся на Иковку, в последний момент свернул в сторону Чашинского. Местные говорят: тогда нас спас Господь и воинская часть, сейчас ее нет (на самом деле к тому моменту военные были здесь: вертолеты прилетели из Свердловской области, две инженерные машины разграждения танковой дивизии с 50 солдатами совершили бросок из Челябинской области). Помимо этого пластались «Авиалесоохрана», МЧС, куча привлеченных организаций, авиация.
Сейчас перелом под Иковкой наступил, когда для координации усилий позвали опытнейшего Сергея Сезева, бывшего начальника отдела охраны и защиты леса областного правительства, и сделали встречный пал. А что будет еще через 15 лет, дай бог Сезеву долгой жизни?
Ордина чудом не сгорела в 2004-м. Сгорела сейчас — стояла у края большого лесного массива, от него до деревни (с полкилометра) все поросло кустами и бурьяном. Огонь перелетал через речку — это 15 метров. 15 метров — это ничто.
А 15 лет — это мало, чтобы сделать выводы? Вот главный вопрос. С катастрофы 2004-го прошло ровно 15 лет. Главный вопрос: как выйти из этого цикла, повторяемого до каждого знака и числа, до запятой, до формы и направления облаков, до фамилий?
Камчиха. Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
Когда верховой пожар шел на Иковку, скорость ветра достигала 70 км/ч, и лесная подстилка, и кроны 15-летних сосен вспыхивали порохом. Искры с верхушек летели на сотни метров. Говорили, что пожар не дошел до поселка 15 км. Когда угрозы нового возгорания и волнения отступили, утвердилась цифра «5». В реальности до Иковки огню осталось промчаться полтора км. И если б не проблема с эвакуацией колонии, Иковка наверняка была бы обречена. А так — за нее бились. Кризисному менеджменту помогла дедовская технология и то обстоятельство, что люди, ею владеющие, еще не вымерли.
Вот что мне сказала участковый лесничий Людмила Бугреева (поселок Старый Просвет):
— В прежнем департаменте облправительства насчет защиты и тушения лесов было все лучше организовано. Почему-то всех резко поменяли. Молодые, конечно, научатся, но когда? Пока не смогли организовать так, как надо. Пока все сгорело. Потом-то навезли народа много, одной только «Авиалесоохраны» 190 человек в Иковке было. Слава богу, еще 5 мая пригласили Сергея Павловича (С. Сезева, бывшего начальника отдела охраны и защиты леса областного правительства. — А. Т.).
Он стал координировать, сделали — с его-то опытом — встречный пал. А если б не сделали, неизвестно что сейчас бы творилось.
Лишь 11 мая пожар взяли в кольцо минерализованными полосами, от них на многих участках к тому времени провели встречный отжиг. Ликвидацию объявили в 23 часа 15 мая.
— Эмчеэсник один, — продолжает Бугреева, — мне сказал: абсолютное повторение 2004 года. Высокая температура и ветер. Пожар, говорит, не можем на машине обогнать, вперед него забежать. Так он еще и не по дорогам ездит. Ну и опять стечение обстоятельств, говорит… Все опять в кучу у нас. Деревья сгорели. Дома сгорели. Люди остались без жилья.
Участковый лесничий Людмила Бугреева в Музее леса. Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
Об этом говорят все — повторении событий 15-летней давности. Как выйти из этого цикла, из бесконечной повторяемости?
Курганцы дрожат над своими зарплатами, пусть мизерными, и откровенные разговоры под запись с действующими спецами не то чтоб невозможны, но опасаешься людям навредить, не хочется грузить их почти экзистенциальным выбором.
У всех семьи; работы в регионе нет. Как сказал врио губернатора Вадим Шумков, приехав в Курган, — здесь «кризисом является все». Так что лучшие ответчики сегодня — пенсионеры.
Тем более, как выясняется, кроме них и некому уже хранить представления, как все должно быть устроено, например, в лесу. Молодежь владеет гаджетами, а не технологиями встречного пала. И пенсионерам незачем верить в украинских диверсантов — о них говорят в связи с пожарами.
Врач
Во время катастрофических пожаров 2004 года врач Борис Тарасов — директор регионального Центра медицины катастроф (ЦМК), главный внештатный специалист скорой и неотложной медпомощи Курганской области. Сейчас на пенсии.
— В Чашинском было 360 дворов. И детдом. Всего около 900 человек. 14 мая на пейджер пришло сообщение о большом пожаре в том районе. Сел в машину — и на работу. Позвонил в скорую отправить туда реанимобиль и простую машину, сказал, что на втором реанимобиле сам выезжаю — в таких случаях я мог отдавать приказы, минуя главврача скорой. Трассу уже перекрыли, пробирались в дыму. Мимо дач; помню, коттедж крупного милиционера проезжали — так кругом все обгорело, а его отливали и отстояли. В Чашинском металлическая пожарная вышка стояла, наверху — будка из дерева. Она загорелась и дотла сгорела — такой жар стоял. Ветер 15 метров в секунду.
Сунулись в одну улицу. Нам говорят: вон там мертвые. Я: нам мертвые не нужны, живые где? А они вон там — все забились в речушку. Все, кто мог выйти. Там мы и оказывали помощь.
Женщина 60 лет обезноженного мужа волокла на себе: он парализованный, толстый, разлежался уже так, что она его утащить, естественно, не смогла. Но бросила только тогда, когда уже на ней одежда загорелась. Сама обгорела на 90%.
Когда я приехал, ее врач МЧС уже забинтовал всю с головы до пят. Быстро ее в реанимобиль и — в Курган. А мы с этим врачом уже без машины остались — в халатах, с сумками. На другом реанимобиле и одной машине, не медицинской, еще двух пострадавших в город отправили. Пятерым на месте оказали помощь, детям из чашинского дома-интерната — они там большие уже были, по 14–15 лет.
Нам говорят, мол, посередине Чашинского место такое, где тоже люди скопились. Что делать, пошли туда с чемоданчиками. А кругом — стреляет, шифер летит, головешки. Идти куда — толком неясно. Из дыма выезжает навстречу мужик на мотоцикле с деревянной самодельной коляской, тут много таких. В коляске баба. Врач МЧС — мужику: давай, быстро увози ее — и за нами: надо туда, в центр поселка. Он, правда, быстро обернулся, приезжаем — куча народа, машины с прицепами. Кто что успел загрузить. А выехать уже практически никуда нельзя.
Продавщицу убило… Магазин бросать надо, а совесть не позволяет, ну и она — материально ответственное лицо. Вышла на крыльцо и стояла. Ей голову снесло осколком от взорвавшегося газового баллона. Так она там и осталась (Марианна Кулешова, 32 года. — А. Т.).
Потом еще мужик на наших глазах погиб: удерживали его — рвался в дом. Уже сил не осталось, отпустили. Крыша рухнула на него.
Но вот шофер пробился на КАвЗике (автобусе на грузовом шасси, выпускавшимся Курганским автозаводом. — А. Т.), говорит: давайте быстрее, а то не успеем. А ко мне милиционер в гражданском подходит, местный участковый: ногу гвоздем повредил. Я: сейчас это ничего, но потом обязательно показаться нужно, может, противостолбнячную сыворотку делать или что, но сейчас некогда об этом. И обнаруживаю, что у меня голос пропал. А надо орать, звать народ в автобус. Давай, говорю милиционеру, загоняй.
Всех собрали. И только одна старушка: не поеду. «У меня дед ушел, я без него никуда, он у меня строгий, буду ждать». А шофер торопит. Что делать? Погнали… Там всего-то две улицы, в одну ткнулся — уже все, не проехать. Все же пробились как-то. Огонь в открытые окна залетал. Выезжали к заброшенному каменному зданию на краю поселка — дорожно-ремонтному участку. Там и собирали весь народ. Приехали четыре милицейских уазика. Начали по две машины выезжать в огонь, чтобы искать людей. Говорю им: мы старушку не смогли увезти, мы власти не имеем ее насильно загрузить. А вы можете. Действительно, привезли.
Мне кажется, те милиционеры — герои. Вот так ездить, искать в огне людей.
Темнеть стало, подъехал «Урал», прожектор направил, мы помощь оказывали. Овчарка стоит, смотрит. Догадались бутылку обрезать, воды ей налить. Она так жадно лакала, ей только успевали подливать. Еще одна подходит. Хлеб ей кинули — не посмотрела даже, а налили воды — бросилась пить. Еще одна щенков принесла к нам. Коровы ревут. Мужик подходит с извинениями, что отвлекает, но у него пострадал теленок. Обработали противоожоговой жидкостью и забинтовали тому ногу, дед был очень доволен, что никого не забывают.
Борис Георгиевич Тарасов. Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
Приехал большой управленческий автобус МЧС, там связь. Но ждать надо — антенны устанавливаются. Я пытался по рации связаться с диспетчерским пунктом скорой, но не доставала она. А набрал с сотового своего и — есть контакт. С диспетчером ЦМК. Говорю: ситуация надолго, это Кетовский район, значит, кетовскую машину еще сюда, круглосуточный пост будет, и наказать им, чтоб везли воду в неограниченных количествах — главное, что нужно здесь. Скорая быстро примчалась, и воду привезли — во флягах, в бутылках. И тут мне звонят: сколько автобусов нужно, чтобы вывезти всех? Ждут, сами понимаете, четкий ответ. А откуда я могу знать? Прикидываю: 360 дворов. Десять автобусов хватит. И что бы вы думали? Вскоре все десять подруливают. А люди ехать отказываются. Кое-как пол-автобуса набрали. Остальные, думаю, с меня потом вычтут. Ну ничего. И потом все время стояло по два автобуса на эвакуацию — кто поедет, загружайтесь.
Мое дело — защищать людей. А в тот день как раз огонь подходил и к Иковке, и мужиков из Чашинского тогда с утра отмобилизовали бороться с ним. В Иковке — колония строгого режима (сейчас ИК-6. И сейчас там тоже контингент содержится серьезный, в основном за совершение особо тяжких. — А. Т.). Это теперь там полторы тысячи, а тогда что-то около трех с половиной тысяч было. Спрашиваю: и что с ними? Вы не волнуйтесь, отвечают, мы их выведем. Это чтоб я больше не приставал, потом-то мне сказали: там такая публика, Борис Георгиевич, что на каждого выводимого надо трое выводящих. Где столько конвойных взять?
И вот в этом году пожары снова по тем местам. Вроде и работа проводилась, и выводы делались, и научиться за эти годы всему должны, и я не думал, что может повториться. А повторилось. Жертв только больших удалось избежать. В Чашинском тогда погибли, по нашим данным, 11 человек. Чашинцы сами считают, что 12. Один спорный: бабушка (1916 г.р.— А. Т.) дома лежала. Сгорела настолько, что нашли только одну кость, да так и не смогли определить, человечья или нет.
Те пожары, в 2004-м, были первыми столь масштабными, и их скрывали, область сама тушить пыталась — выросло до катастрофы. Был на совещании, выступает человек из Каргаполья: «Почему вы не объявили ЧС? Я велел всем бизнесменам в районе своих работников отпустить для тушения пожаров — с последующей оплатой. Люди пошли, люди работали, а когда встал вопрос об оплате — как рассчитываться? ЧС-то мы так и не дождались!» Богомолов (губернатор с 1996 года по 2014-й, сейчас живет в Москве. — А. Т.) разорался: нам виднее, мы сидим тут не просто так… Но народ-то понял все, и ЧС объявили, только когда огонь дошел до Окуневки (воинские склады. — А. Т.), там если б рвануло — мало бы не показалось. ЧС объявили, только когда сгорел Чашинский. И тогда прилетел Шойгу. Поздно.
А Шумков объявил ЧС сразу. Понятно, в сентябре выборы, но он пошел и на то, что народ двояко оценивает, — запретил продажу алкоголя. И Иковку сейчас махом эвакуировали, а в 2004-м мы справиться не могли.
Сидят и пьют. Мы тогда дома обходили, так все пьяные в зюзю. С места не стронуть. Народ наш эвакуации слабо поддается, у него принято заливать и радость, и горе.
В Старый Просвет приезжаю на грузовике психдиспансера — тот «под газом» и шофер молодой, поэтому дорогу ему показывал. Проехать — уже только окольными путями. Мы готовы забрать скарб, а холодильники, стиралки народ уже вынес в центр огородов. Но сами все — в загуле. Уже заборы у них сгорели. Но за полчаса до этого самолет пролетел, воду сбросил, погасил. Так, говорят, вроде затушили, не поедем мы. И вообще… недопито.
Трижды на заседаниях с Шойгу был: он все знал, трех минут хватило, чтобы сразу в области нашлась вся тяжелая техника — до этого ее зажимали в огонь пускать. Ну и от соседей помощь пошла. Сейчас сразу из соседних регионов и самолеты, и вертолеты прилетели, но это, вероятно, единственный усвоенный урок — своевременное объявление ЧС, включая запрет на алкоголь и, следовательно, четко проведенная эвакуация Иковки. Наверное, и колонию смогли бы вывезти — насколько знаю, готовились. Ну а в остальном… Вот в том же 2004-м в селе Садовом организовывал эвакуацию туберкулезного дома сестринского ухода, больных там было человек 25. Стоял, смотрел: если огонь перейдет через лесную дорогу, где пожарные расчеты работали, если стрельнет веточка, всё, надо будет быстро всех выводить. Ну и что? Подъезжает очередная пожарная машина — новый ЗИЛ, а в экипаже только двое: шофер и собственно тот, кто должен удержать брандспойт. А он не может один. Поэтому напор дают небольшой. И шофер поставил машину неудачно. Огонь, конечно, перекинулся.
Пожарные расчеты сократили для экономии зарплатных денег. Я-то это уже знал, видел их в работе, и заранее перевел больных к ДК, осталось автобус подогнать. Сын нашего старшего фельдшера ЦМК — пожарный. Работать уехал на север, зарплата приличная. Оставался месяц до пенсии, как пришел приказ о переводе их в вольнонаемные. Под погонами-то и платили в разы больше, и пенсия светила приличная. Плюнул, конечно, и сюда приехал — зачем на севере за гроши гробиться?
Ну и о том молодом враче МЧС, с которым мы в Чашинском работали. У него жена, двое детей. Прожить не мог на ту зарплату, что ему в Кургане положили. Устроился в райбольницу в Нижегородской области замглавврача. Дом ему дали, но отапливался он электричеством. В первую же там осень стали мерзнуть. Он парень был лихой: достал когти и сам полез на столб подсоединяться к 380 В. Током стукнуло, упал… насмерть.
Это все человеческие судьбы, и в основе их зигзагов — та самая экономия на зарплатах. А сколько смертей после того, как лесную охрану просто ликвидировали из-за этой экономии?
Лесничий
В 2004-м Константин Михайлов — директор лесхоза. Ушел на пенсию с поста курганского лесничего. Тарасов помнит встречу с Михайловым в Чашинском в 2004-м:
«Он четыре дня дома не появлялся. Не спал, глаза горят, тощий, вымазан сажей. Даже поговорить было некогда, сказал лишь, что едет на участок, снова гореть начинает».
Спрашиваю Михайлова: тогда 12 погибло, сейчас один, выводы все-таки сделаны?
— Так только начало сезона, весна же… Леса были государственными, они охранялись, лесная охрана была — все это ликвидировано. В регионах побогаче, впрочем, лесничие и сейчас являются госслужащими. Приезжал к нам руководитель федеральной службы лесного хозяйства. Спрашивает, что бы вы хотели. Я: чтобы работники лесничеств имели статус госслужащих. Он: обращайся к Богомолову. А у того, понятно, ответ один: денег нет. Но это нелепица: от области никаких новых расходов не требуется, деньги выделяет Москва, они просто проходят через регбюджет. Богомолов потом меня по плечу похлопал: чего ты хотел-то, госслужащим стать? Говорю: да я-то лично ничего для себя не хотел, я на пенсию ухожу.
Константин Михайлов. На пенсии дома в Старом Просвете. Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
Лесничие должны быть в федеральной структуре. А у нас подчинены области, раньше губернатор их назначал, 12 человек, сейчас директор облдепартамента принимает и увольняет. И лесозаготовители, арендаторы лесов подчинены ему же. Ну и какой тут порядок будет?
В 2004-м леса полыхали неделю до Чашинского.
Если б объявили ЧС, можно было вызывать авиацию, требовать дополнительные силы, если б начальство из Москвы прилетело, Чашинский бы не сгорел. Но губернатор боялся, что расходы на ЧС на область лягут.
А теперь после тех наших пожаров разработали критерии объявления ЧС, тут уже технология, никакого волюнтаризма.
Ну и что? Это малорезультативная борьба уже с разгулявшейся стихией, а в начале, когда еще с ней можно справиться, на самом низовом уровне?
Лесоохраны как таковой нет. Ельцин не трогал, при Путине уничтожили. Вот тут леспромхоз был, в штате лесной охраны — 60 человек. А сейчас участковое лесничество на тех же 76 тыс. гектаров. И всего 6 человек. А сколько бумаг на них? Только успевай оформлять, а контроля за лесами нет.
Говорили, что государство — неэффективный собственник, и сейчас арендаторы в лесах хозяйничают. Сильно хорошо они живут. И лесоустройство на них возложено. Прежде его каждый год делали, смотрели, рационально ли ведется лесное хозяйство. Теперь этого нет. Арендаторы платят деньги за лесоустройство только тогда и для того, чтобы определить объемы заготовки древесины. Объемы заканчиваются — новое «лесоустройство» заказывают.
Раньше МЧС в лес не лезла, ждали у околицы, когда к деревням огонь подойдет. Сейчас работают в лесу. Потому что некому больше. Арендаторы должны тушить, но они не очень-то. А у МЧС нет специально обученных кадров.
Главное — нет спецтехники: нужны трактора с плугами, пожарные машины лучшей проходимости, не крупные, а мелкие, например, ГАЗ-66 лучше по лесам проходит, чем «Урал».
Раньше цветов, чтоб женщине подарить, вокруг деревни было не найти — все выкошено. Да скотина съедала и вытаптывала. Скотины больше нет. Стоит бурьян. А он горит, как порох.
Бугреева:
— Раньше государственная была система, сейчас частная. Народу, техники сколько было. Веселей было. Я приехала в 1997-м, пять бригад было по пять человек и пять тракторов. В лесхоз входило шесть лесничеств, в каждом лесничестве было по 7–9 лесников. У них машина или трактор, это еще дополнение к нашим силам. А на большие пожары всех снимали. Пожарных машин было тоже пять, когда я приехала. И машины-то приличные, не чета нынешним. Всего 220 человек. Потом 187, сейчас всех, если собрать у арендатора, всех его колхозников и нас всех, то столько народа не наберется.
Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
…Под патронатом дальнего предшественника Михайлова курганского лесничего Виктора Энгельфельда 1 сентября 1893 года открыли Лесную школу на центральной Дворянской (теперь Советской) улице Кургана и летние, а потом и зимние помещения школы — в Илецко-Иковской даче. В 1918-м каменный особняк школы реквизировали под ротную канцелярию, потом там открыли райвоенкомат, сейчас горвоенкомат.
А Михайлов насадил в огороде деревьев — у него сейчас больше видов, чем в дендрарии Старого Просвета. Летом 2014-го сгорел старопросветский Дом культуры, осенью того же 2014-го построили деревянную церковь, в следующем году начались службы. В конторе его, Михайлова, лесхоза теперь музей леса. Типа музея авиации в самом Кургане — а действующий авиарейс из города остался один, московский.
Наши предки, назвав это Курганом, знали толк в топонимике.
Кто виноват
В Хакасии, где в 2015-м на Пасху сгорело чуть не полреспублики, рассказывали о странной машине — по ее пути и возникали палы. В Забайкалье той весной говорили об украинских диверсантах, мстящих поджогами танкистам-бурятам. Тогда же полпред президента в Сибири Николай Рогожкин рассказывал публике о «специально обученной оппозиции», поджигающей вокруг Читы. В Кургане врио губернатора Шумков обвинил «наших жителей»: «Сегодня власть работает на вас. Но она не может работать за вас и в противодействии вам».
Вот подсказка. Цифры от профессора кафедры лесоводства СибГУ им. академика М.Ф. Решетнева (Красноярск) Людмилы Буряк: в Забайкалье (не в Зауралье) менее чем за полвека (данные за 1970—2015 годы) средние площади пожаров выросли в 64 раза (с 6,1 тыс. га до 392 тыс.). В 64! Хотя, сами понимаете, народу здесь в 70-е годы прошлого века было больше. То есть он, следуя логике обвинения, стал несознательнее и преступнее раз в 80.
Но здесь как жили прекрасные, настоящие, крепкие люди (пусть «отрицалово» — законопослушность не в их характере), так и живут.
Даже если они стали еще более преступными — как им удалось увеличить вредоносность своих действий в десятки раз? За счет японок-праворулек, из которых окурки летят не на дорогу, а на обочину?
А теперь внимание! По вине местного населения в Забайкалье происходит 22,8% природных пожаров (анализ данных за 1969—2013 годы). Пусть эти цифры занижены благодаря местному менталитету, и все же 23 не равно 98.
А Забайкалье и Зауралье похожи не одной депрессивностью и пограничным статусом. Еще, например, практиками хозяйствования лесных и сельскохозяйственных бизнесов. А в них работают в основном не местные — мигранты. И делают они ровно то, что им велят хозяева.
Доступ в лес запрещен, дачники везут обрезанные сухие ветви в городские помойки, никаких бань и шашлыков, а лесозаготовки, по словам местных, режим ЧС не затронул. Дважды встречаю (на пригородном шоссе и на проселке) машины, груженые кругляком.
Ни Рогожкин, ни Шумков не угадали. Научные данные: по вине местного населения в РФ в среднем происходит 55% лесных пожаров.
Да, есть региональные различия. Но есть статистически учитываемые пожары и от железных дорог. На местах лесозаготовок. От сжигания порубочных остатков. Леса Зауралья розданы в аренду на 49 лет. Не народ, не оппозицию, а лесной бизнес власть не хочет обсудить? А миграционную политику? Это не местные жители батрачат у арендаторов лесов, на дорожных работах, в сельском хозяйстве. А о сельском хозяйстве поговорить? Где те коровы и овцы, что съедали траву в СССР, и если кто и погибал тогда в природных пожарах, то это были люди, тушащие пожары, а не старухи, не дети, не библиотекари и продавцы. И, кстати, откуда берется все это молоко и сметана? В СССР коров было полно, а за молоком страна стояла в очередях. Теперь коров нет, трава в рост человека, а молока — залейся.
И этот процент (55) власть создала своими руками, он был бы куда меньше, но поселки каждый май за Уралом сгорают, потому что вокруг них сухая трава.
Контролируемо бы выжигать ее, пока в лесу лежит снег, но это теперь запрещено. Это ведь элементарно и не требует денег, что это по сравнению с той активностью, когда взлетят самолеты-танкеры, сбрасывая тонны и миллионы.
Леса и поселки поджигает государство, а виноваты — «местные жители». Власть делает из них преступников. Напомню, что Путин в свое время поручал правительству разработать меры, которые бы запрещали бесконтрольное выжигание сухой травы, ударение видится на слове «бесконтрольное», а получилось, как всегда, на слове «запрет». Но контролируемое выжигание травы — одна из неотъемлемых технологий жизни человека на этой планете, особенно в азиатской России.
У железнодорожного моста через Тобол. Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
В Зауралье, Сибири, Монголии, на севере Китая невозможен эффективный земледельческий и скотоводческий труд без контролируемых сельхозпалов, это доказано научными исследованиями, проводившимися десятки лет. А значит, стерню как жгли, так и будут жечь; запреты, затрагивающие экономические интересы людей, не работают. Но теперь, раз это преступление, жгут воровски, безнадзорно. И поселки полыхают с конца апреля.
В унитарном характере нашей «федерации», в централизации власти и денег есть, конечно, определенные мотивы и смыслы. Но зачем унифицировать крестьянский уклад, почему никак не дойдет, что Подмосковье и Якутия, Воронеж и Курган — это разные планеты? Почему нельзя запретить палы травы в европейской России, но легализовать их и контролировать в России азиатской? Для того чтобы в очередной раз сказать народу «вы и подожгли-с»? И чего тогда вовсе не запретить людям жить на природе и заниматься крестьянским трудом?
Или вырубите уж весь лес, он и гореть не будет. А народ вы потом найдете в чем обвинить.
Требуется своевременное выжигание сухостоя. Здесь и сейчас отжиги безальтернативны.
В Сибири вообще считают, что в реальности есть лишь два способа тушения лесных пожаров — выжигание и выжидание.
Улетели навсегда
Все добросовестные исследователи в мире говорят о росте частоты и интенсивности лесных пожаров и определяющими факторами называют два: изменения климата и антропогенное вмешательство. Ну со вторым ясно — преступное местное население. Тут что сказать — в суд. А что с первым делать? Его азиатская Россия ощущает все отчетливее: опустынивание, сдвиги зон и поясов растительности, песчаные бури и ураганы, обмеление рек. Казахстан все ближе к Кургану.
…Врач Тарасов, думаю, ощущает потерю страной своих пространств как никто. Его налет санавиацией в Зауралье — на полжизни, он был всюду, и вот там, почти всюду, теперь пустота, зарастающая бурьяном. Сейчас, когда смотрю на него, — 16 мая. В восемь вечера он, почти слепой, стоит посреди своего огорода, неподвижно пялится в залитый солнцем и луной мир. Я знаю, что Борис Георгиевич (Б.Г.) ничего, в общем, уже не ждет и не хочет от этого всего, но… Хорошо бы появились птицы. Он для них из немногих теперь своих сил установил два скворечника. Дырки в них вышли маленькие, все лобзики поломались, напильником муторно, тоска зеленая. Ну если скворцам не подойдет, так Б.Г. согласен на воробьев.
Но птицы однажды улетели и не вернулись. Воды в колодце все меньше. Чтобы не нервничать попусту, Б.Г. в него и не заглядывает: «пока есть». Зато закаты стали тут красивыми — небо и розовое, и фиолетовое, и пурпурное. Самые живописные закаты — в пустыне Гоби. От дома Б.Г. несколько километров до Тобола бывших совхозных плантаций, теперь пустоши, заросшего дикого поля.
Редакция меня отправила писать о пожарах, но я всю дорогу высматривал скворцов. Думал, может, Б.Г. просто не видит. Нет, всюду — пустые скворечники. И это такое, без чего не понять огненные шквалы, рождающиеся в болотах. Изменения климата и затверделость российских порядков — вот вам противоречие, которое убивает. Есть пожары. И есть пожары, с какими людям вот с такой организацией жизни просто не справиться. И их у нас все больше. В этом надо отдавать себе отчет. Умрут последние, кто умеет пускать встречные палы, и тушить будут, выходя на огонь с иконой.
Фото: Алексей Тарасов/«Новая газета»
В погоревшей Камчихе скворечники уцелели. Там увидел первого и как минимум не последнего курганского скворца. Рассказал Б.Г. И в тот день в один из его скворечников заселились синицы.
https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/05/31/80728-vstrechnyy-pal-prodolzhenie
