ЛЕСОВОДЫ — ПОВЕЛИТЕЛИ ДИКИХ ПЧЕЛ

Бортничество — это не просто многовековой белорусский промысел, о котором мы читали в учебниках по истории. Сегодня лесное пчеловодство объединяет более 200 бортников только в одном Лельчицком районе, носит статус историко-культурной ценности Республики Беларусь и претендует пополнить Список нематериального наследия ЮНЕСКО. Продолжателей этих древних традиций пчеловодства можно встретить и среди лесоводов, которые уже много лет собирают самый органический мед от диких пчел.

Память о своем деде лесник Марковского лесничества Лельчицкого лесхоза Юрий Новицкий сохраняет через бортничество, и по сей день пользуясь его деревянными колодами, которым уже более 120 лет.

— Бортничество для нашей семьи — это семейное дело: им занимался мой дед и отец, а сейчас традицию медового промысла я передаю уже своему сыну Володе.

У Юрия в лесу установлено 17 колод из разных пород дерева. Оказывается, и мед из них будет отличаться как по вкусу, так и по цвету и запаху — из дубовой колоды он насыщеннее и темнее. А вот если сравнивать его со сладким лакомством из рамочного улья, то здесь заметить разницу можно лишь в том случае, если ульи стоят не в лесу, а на пасеке.

— Главное отличие бортничества от рамочного пчеловодства в том, что бортники разводят пчел, а не занимаются промышленной откачкой меда, — считает пчеловод. — Наши пчелки — дикие, мы никак не вмешиваемся в их жизнь. В колодах я не провожу никаких обработок от ­болезней, сохраняя тем самым 100%-ю органичность меда.

Исходя из своих многолетних наблюдений, Юрий сделал вывод, что болеют пчелы как в колоде, так и в рамочном улье одинаково. Впрочем, бортник всё же помогает диким пчелам справляться с клещом, добавляя перед обработкой колоды в дымарь хрен и пижму, как это делал еще его дед.

Мед Юрий собирает не в банку, а в липовый короб — тоже дедушкино наследие, а удержаться на дереве ему помогает жень — кожаная веревка и сидушка бортника. Вот и весь незамысловатый инвентарь для такого многовекового промысла, с его помощью Юрий и Владимир Новицкие собирают осенью со своих колод до 50 литров меда. Мед бортники не продают — всё расходится среди родных и знакомых.

— Конечно, бортничество нужно развивать, ведь от пчелы зависит наша жизнь, просто мало кто это осознает, — считает бортник. — Меняются условия, становится меньше медосборов, потому что на сельскохозяйственных полях в нашем районе теперь в основном растет кукуруза, и пчелам приходится тяжело. А если где-то и посеян рапс, то его обрабатывают химикатами, и пчелы могут погибнуть.

Лесничий Лельчицкого лесничества ГЛХУ «Лельчицкий лесхоз» Николай Полын готовит колоды к новому пчеловодному сезону уже десятый год. В его родной деревне Новое Полесье практически все мужчины занимались бортничеством, а перенять секреты общения с дикими пчелками он решил у своего коллеги и однофамильца Ивана Петровича Полына.

— Колоду я стараюсь устанавливать повыше на дереве, но прячу ее не от медведя, а, к сожалению, от людей. Были случаи, когда у меня доставали мед и даже засмаливали колоду, — рассказывает бортник.

После установки колоды Николай обрабатывает ее багульником и мелиссой, а еще готовит сироп на ­основе трав и прополиса и опрыскивает им улей. Тогда пчелы обязательно прилетят в его колоду, а если этого не произошло, пчеловод в мае повторяет обработку.

Всё лето трудятся пчелки, собирая нектар, а с осени бортник объезжает свои колоды и проверяет, сколько меда там собралось. Если было много взяток с рапса, важно не оставлять весь этот мед на зиму, иначе пчелиная семья погибнет, как это произошло в одной из колод Николая в прошлом году. Своих пчелок бортник ничем не обрабатывает, поскольку давно отметил, что дикие пчелы более устойчивы к клещу.

— Для бортничества нужен минимум инструментов, — рассказывает бортник. — Чтобы залезть на дерево, я беру «лазню» — кожаную веревку, которую мне изготовил бортник, ветеран Лельчицкого лесхоза Михаил Евдокимович Колесник. Конечно, пользуюсь также дымарем, имею при себе нож для выборки меда и лопатку. Дикие пчелы приносят мед с вереска, черники, крушины — такого насыщенного вкуса не содержит в себе ни один другой мед.

Многие коллеги лесничего по его примеру тоже решили укротить диких пчел, причем среди бортников становится всё больше молодежи. Сам же Николай, по его словам, занимается таким видом пчеловодства вовсе не от лени, а потому, что времени на собственную пасеку у лесничего попросту нет.

— Ведь весной у лесоводов начинаются жаркие во всех смыслах трудовые будни: стартует новый лесокультурный сезон, устанавливается пожароопасный сезон, а еще идет сбор березового сока — на работе пропадаешь сутками, — рассказывает лесничий. — Кроме того, я занимаюсь также содержанием пасеки лесхоза, здесь у нас живут 42 семьи. Так что времени для ухода за рамочными ульями у меня просто бы не было.

В прошлом году Николаю посчастливилось найти диких пчел, которые гнездовались прямо в дупле дерева. Когда они заделали трещину и улетели, лесничий взобрался на дерево и достал из одного дупла два ведра дикого меда, из другого — еще три ведра.

— Традиция бортничества потихоньку возрождается, — считает лесничий. — Всё чаще в лесу можно встретить колоды. Мне как лесоводу бортники никак не мешают, главное, чтобы они друг у друга не воровали, жили в мире и не откатывали весь мед подчистую, а заботились также и о пчелках, оставляя им пропитание на зиму.

Традиции бортничества бережно сохраняют и в Милошевичском лесхозе. Лесник Глушковичского лес­ничества Сергей Шкудун держит в лесу более 100 колод, многие из которых перешли к нему по наследству еще от прадеда!

— Раньше я занимался рамочными ульями, но понял, что для надлежащего ухода за собственной пасекой не остается достаточно времени, поэтому решил перейти на бортничество, оставив в лесу лишь несколько рамочных ульев, — рассказывает бортник. — Тем более что бортничество — это наша семейная традиция. Мой сын Олег тоже бортник, сам даже научился мастерить колоды. Если когда-то у моего деда на изготовление одной борти уходила неделя, то сейчас благодаря современному инструменту можно и три колоды за день сделать. Вообще, раньше в деревнях у каждого мужчины были пчелы, колоды дарили на свадьбу, передавали по наследству. Хорошо, что эта добрая традиция возрождается.

Сергей Иванович рассказывает, что для того, чтобы медовый промысел стал успешным, важно думать не только о добыче меда, но и о пчелах: тщательно подходить к выбору места для колоды, чтобы рядом была вода, росли медосборы. Тогда меда хватит и бортнику, и пчеле.

А что думают о бортничестве обладатели рамочных ульев? Мы решили узнать у председателя общественного объединения «Бортник» Василия Ковальца, как он относится к такому виду пчеловодства.

— Наиболее широко этот промысел развит в Столинском и Лельчицком районах. Что касается объединения «Бортник», то среди более 700 наших членов нет ни одного пчеловода, который бы занимался исключительно бортничеством. Широкому развитию этого традиционного вида пчеловодства препятствует наличие клеща. Пчелы сегодня не могут прожить без поддержки человека, без обработок ульев препаратами, поэтому пчеловоды расстаются с колодами и переходят на рамочные ульи.

Я бы охарактеризовал бортничество скорее как хобби, сохранение самобытных традиций. Это своеобразный ритуал, когда бортник выбирает дерево, куда поместить свою колоду, использует приспособления, у которых вековая история. Чаще всего пчеловоды выбирают для борти дуб, поскольку тогда появляется больше шансов, что дерево не спилят и колода сохранится, к тому же дуб крепкий и ветвистый, на нем легче закрепить борть.

А тем временем на Полесье, как и много веков назад, висят в лесу самобытные пчелиные колоды, а бортники, подобно своим дедам и прадедам, закрепляют жень, взбираясь высоко на деревья, и достают оттуда вкуснейший лесной мед. Послушав все эти рассказы, мне тут же захотелось попробовать это природное лакомство. А вам?

Бортничество неоднократно упоминается в статьях главного правового документа 16-го века — Статута Великого Княжества Литовского. Так, в третьей статье Статута говорится: «Кто имеет борти в чужой пуще, то бортники, которые должны ходить к своим бортям, не должны брать с собой ни псов, ни рогатин, ни другого какого-нибудь оружия, чем могли бы причинить вред зверю…»

Особо бережное отношение в ВКЛ существовало к пчелам и бортному дереву. Четыре статьи девятого раздела Статута посвящены их охране. Например, ­13-я статья называется «Постановление о том, сколько должно быть заплачено за бортное и небортное дерево». А вот какие интересные факты наказаний приводятся в этой статье: «Если бы кто-нибудь чужое бортное дерево, сосну с пчелами повредил или опалил огнем или как-нибудь иначе испортил, тот за это дерево и за пчел обязан будет уплатить владельцу копу грошей, а за дуб столько же. А если бы кто-нибудь срубил или испортил сосну, в которой бывали бы пчелы, хотя бы их в то время в ней и не было, тот обязан будет заплатить за нее полкопы грошей, а за дуб, в котором бывали пчелы, столько же».

14-я статья главного документа ВКЛ определяла цену пчел, а также бортных и небортных деревьев: «Если бы кто-нибудь срубил или испортил сосну или дуб бортный, в котором еще не бывали пчелы, или кремлевую сосну, тот за каждое такое дерево, сколько их испортит, должен будет платить по пятнадцать грошей. Если кто-нибудь выдерет у другого пчел с невыбранным медом, нанеся тем убыток, но дерева не испортит, то будет обязан за каждую пчелиную семью с невыбранным медом, сколько их выдерет, платить по полкопы грошей, а за пчелиную семью, у которой мед выбран, по пятнадцать грошей». Для сравнения: зубр в то время оценивался в двенадцать грошей.